В военном ведомстве Советской России в это время происходила смена руководства. Троцкий стал наркомом по военным делам (с 14 марта) и по морским делам (с 6 апреля), а в роли главного флотского военспеца при нем оказался контр-адмирал Альтфатер.
18 марта состоялось совещание «верховной военной коллегии», на котором было принято решение «“покончить с дилетантизмом”, внедрять в армию новейшие достижения военной техники и военного искусства, строжайшую дисциплину. Комплектование армии предполагалось “на добровольческих началах, но лицо, принятое на военную службу, должно подчиняться всем военным законам”». В этом совещании принимали участие, кроме Троцкого, ряд бывших генералов. 29 марта 1918 г. введено временное положение об управлении Балтийским флотом, которое предусматривало должность начальника морских сил Балтийского моря и главного комиссара. Никаких выборных коллегиальных органов на флоте не предполагалось. Начальником морских сил был официально назначен Щастный.
В этот момент ситуация в очередной раз обострилась. Как только небольшой участок залива у побережья юго-западной Финляндии очистился ото льда, 12 тыс. немецких солдат высадились на полуострове Ханко (Гангут). Это произошло 3 апреля 1918 г. Стало ясно, что взятие Гельсингфорса немецкими войсками – дело ближайшего времени. Выстоять против опытных немецких фронтовиков у красных финнов шансов не было. 7 апреля с помощью захваченных ледоколов у Ловисы высадился еще один немецкий отряд в 3 тыс. человек. Теперь железная дорога Гельсингфорс – Петроград была перерезана. Правда, под самым носом немцев в столицу Финляндии успел проскочить эшелон с 500 моряками, направленными на усиление команд кораблей, которые должны были выходить из Гельсингфорса.
После высадки немцев на Ханко русские моряки взорвали 4 подводные лодки и их плавучую базу, а англичане затопили 7 своих подводных лодок и 4 вспомогательных судна.
Под руководством Щастного 5 апреля с немцами заключили Гангэудское соглашение, по которому оставалась надежда на сохранение за Россией тех кораблей, которые не смогут уйти из Гельсингфорса к моменту занятия города немцами.
Капитан 2-го ранга Гаральд Карлович Граф (1885–1966), мемуары которого полностью отражают антисоветскую позицию их автора, писал: «Когда в апреле 1918 года вопрос о переходе флота из Гельсингфорса в Кронштадт сильно обострился ввиду занятия германцами Финляндии, англичане проявили самый живейший интерес к его судьбе. Морской агент кэптен Кроми несколько раз ездил в Гельсингфорс, чтобы добиться от капитана 1-го ранга А. М. Щастного потопления флота. Это требование было мотивировано боязнью, что корабли достанутся немцам. Одновременно Кроми вел переговоры и с тайной организацией морских офицеров, имевшей целью уничтожение флота, если бы оправдались слухи о передаче его немцам согласно секретным пунктам Брест-Литовского договора […] Все старания Кроми ни к чему не привели. А. М. Щастный определенно заявил, что он во что бы то ни стало переведет флот в Кронштадт. Офицерская организация тоже отказалась без явных доказательств топить свои корабли. Вопреки заверениям англичан, что немцы обязательно заберут и используют флот, он спокойно перешел в Кронштадт. Оказалось, что насчет его Германия не имела никаких домогательств». Граф несколько смещает события – когда немецкие войска уже заняли Финляндию, было поздно ставить вопрос о потоплении флота. Деятельность англичан может относиться лишь к марту, когда немцы в Финляндии еще не высадились. По словам того же Графа, «инструкции Москвы были все время двусмысленны и сбивчивы: то они говорили о переводе флота в Кронштадт, то об оставлении в Гельсингфорсе, а то – о подготовке к уничтожению. Это наводило на мысль, что на советское правительство кем-то оказывается давление». Такое впечатление возникало в связи с быстрыми изменениями обстановки и борьбой сторонников и противников мира в руководстве страны.
