Картину разгона Учредительного собрания современники рисуют по-разному. Интересно, что Троцкий считал главной вооруженной силой этой операции некий «латышский стрелковый полк», «наиболее рабочий по составу», якобы доставленный в Петроград по специальному распоряжению Ленина. В действительности главной силой были матросы.
По словам Раскольникова, Ленин «предложил не разгонять [Учредительного] собрания, дать ему возможность сегодня ночью выболтаться до конца и свободно разойтись по домам, но зато завтра утром никого не пускать в Таврический дворец». Затем Раскольников повествует о том, как «рослый, широкоплечий Дыбенко […] давясь от хохота» рассказал ему о действиях Железнякова по разгону собрания.
Этот рассказ вполне подтверждает сам Дыбенко: «Я отдал приказ разогнать Учредительное собрание, после того как из Таврического уйдут народные комиссары. Об этом приказе узнал товарищ Ленин. Он обратился ко мне и потребовал его отмены. “А вы дадите подписку, Владимир Ильич, что завтра не падет ни одна матросская голова на улицах Петрограда?” Товарищ Ленин прибегает к содействию [Александры Михайловны] Коллонтай, чтобы заставить меня отменить приказ. Вызываю Железняка. Ленин предлагает ему приказа не выполнять и накладывает на мой письменный приказ свою резолюцию: “Т. Железняку. Учредительное собрание не разгонять до окончания сегодняшнего заседания”. На словах он добавляет: “Завтра с утра в Таврический никого не пропускать”. Железняк, обращаясь к Владимиру Ильичу, просит надпись “Железняку” заменить “приказанием Дыбенко”. Владимир Ильич полушутливо отмахивается и тут же уезжает в автомобиле. Для охраны с Владимиром Ильичом едут два матроса. За товарищем Лениным покидают Таврический и остальные народные комиссары. При выходе встречаю Железняка. Железняк: “Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?” “Учредилку разго́ните, а завтра разберемся”. Железняк только этого и ждал. Без шума, спокойно и просто он подошел к председателю учредилки Чернову, положил ему руку на плечо и заявил, что ввиду того, что караул устал, он предлагает собранию разойтись по домам. […] Так закончил свое существование долгожданный всероссийский парламент. Фактически он был разогнан не в день своего открытия, а 25 октября. Отряд моряков под командованием товарища Железняка только привел в исполнение приказ Октябрьской революции».
Таким образом, Дыбенко, ничуть не смущаясь, расписывается в нарушении прямого письменного указания председателя Совета народных комиссаров. Более того, он показывает, что для Железнякова (то есть для моряков вообще) его приказ важнее распоряжения Ленина. Себя же Дыбенко рисует человеком, умеющим принимать настолько твердые решения, что Ленину приходится прибегать к обходным маневрам, включая помощь супруги Дыбенко, наркома социального обеспечения Александры Михайловны Коллонтай (Домонтович) (1872–1952), чтобы переубедить его, и то безуспешно.
