Мы полагаем, что демонстративный разгон Учредительного собрания матросами во главе с Железняковым и Дыбенко не входил в планы руководства большевиков. Об этом лишний раз свидетельствует то рвение, с каким мемуаристы-большевики доказывали правильность разгона собрания. Складывается впечатление, что они не были твердо уверены в целесообразности такой меры и стремились задним числом убедить себя в этом. Для лидеров же матросов это было еще одной демонстрацией их влияния на политику.
О боеспособности моряков Дыбенко имел весьма преувеличенное представление. Накануне разгона Учредительного собрания он так описывает свой разговор с Владимиром Дмитриевичем Бонч-Бруевичем (управляющим делами СНК) (1873–1955): «В 3 часа дня, проверив с товарищем Мясниковым караулы, спешу в Таврический. Входы в него охраняются матросами. В коридоре Таврического встречаю Бонч-Бруевича. [Бонч-Бруевич: ] Ну как? Все спокойно в городе? Демонстрантов много? Куда направляются? Есть сведения, будто направляются прямо к Таврическому? На лице его заметна некоторая растерянность. [Дыбенко: ] Только что объехал караулы. Все на местах. Никакие демонстранты не движутся к Таврическому, а если и двинутся, матросы не пропустят. Им строго приказано. [Бонч-Бруевич: ] Все это прекрасно, но говорят, будто вместе с демонстрантами выступили петроградские полки. [Дыбенко: ] Товарищ Бонч-Бруевич, все это ерунда. Что теперь петроградские полки? Из них нет ни одного боеспособного […] Около 5 часов Бонч-Бруевич снова подходит и растерянным, взволнованным голосом сообщает: Вы говорили, что в городе все спокойно; между тем сейчас получены сведения, что на углу Кирочной и Литейного проспекта движется демонстрация около 10 тысяч вместе с солдатами. Направляются прямо к Таврическому. Какие приняты меры? [Дыбенко: ] На углу Литейного стоит отряд в 500 человек под командой товарища Ховрина. Демонстранты к Таврическому не проникнут. [Бонч-Бруевич: ] Все же поезжайте сейчас сами. Посмотрите всюду и немедленно сообщите. Товарищ Ленин беспокоится». В изложении Дыбенко Ленин выглядит неуверенным, а Бонч-Бруевич – трусливым. И лишь твердость лидера моряков спасает положение.
7 (20) января 1918 г. Центробалт в целом поддержал роспуск «Учредилки» и принял резолюцию о том, что Учредительное собрание может быть «на некоторый срок терпимо в Петрограде в качестве докладчика о нуждах народа на местах», но только в случае, если оно утвердит «все завоевания Октябрьской революции и все декреты [Совета] Народных Комиссаров, содержание и цели коих не идут вразрез с желанием крестьянства России». В любом случае, «ЦИК не должен допустить власти Учредительного собрания в настоящем его буржуазном составе с примесью лакеев капитала, то есть представителей от оборонческих партий». В то же время эта резолюция содержала требование внутренней областной автономии для всех губерний России и требование: «все управление армией должно быть полностью сосредоточено в Центроармии, вместо кучки случайных обитателей Военного министерства, как и управление флотами должно быть всецело сосредоточено в Центрофлоте». Таким образом, Центробалт начал претендовать на то, чтобы не только выражать интересы балтийских моряков, но и диктовать правительству свое представление о государственном устройстве.
