Моряки живут на судне, и, значит, это их дом. Поэтому, я думаю, Камазотцу и потребовалось приглашение, чтобы подняться на борт.
Я думал, что он хочет добраться до Нью-Йорка или Галифакса, но оказалось,что планы относительно маршрута поменялись. Сэр Дональд пообещал капитану пять тысяч фунтов, если корабль направится прямиком в Лондон. Это вдвое превышало сумму выгоды капитана от намеченного рейса, поэтому он, естественно, согласился.
Мы поймали прилив и наконец-то вышли в море. Я заперт на судне с Камазотцем и сотней его вампиров!
Всего в нескольких футах подо мной слышен шум моря. Когда корабль кренится, то в ближайший к воде клюз хлещут брызги, и мне приходится перебираться к другому борту. Мне хотелось бы вылезти и спрятаться в трюме, но когда начнется страшный пир — а я не сомневаюсь, что он начнется, — я буду обнаружен. Мой единственный шанс выжить — это оставаться здесь, где никто не станет искать. Но, продолжая скрываться, я невольно обрекаю всю команду на смерть от хищных тварей сэра Дональда. Но что я могу сделать, Эмили?
5 апреля 1850 года.
Кончаются мои первые сутки в море. Сильный попутный ветер продолжает дуть в том направлении, в котором мы идем. Моряки довольны — они никогда такого не видели, но я уверен, что ветер, державший нас у причала, имеет то же самое происхождение, что и нынешний, — погодой управляет сэр Дональд.
Время я отмечаю только по судовым склянкам. Ем тогда, когда ест экипаж, поэтому знаю, что ем регулярно. Отщипываю самую малость, только чтобы приглушить урчание в животе, потому что знаю: запас надо растянуть. В конце концов мне придется вылезти и пошарить на корабле, но я хочу свести эти операции к минимуму.
Моих фляжек с водой до Лондона не хватит. Но по утрам корабль покрывается росой — пресной водой, а не соленой. Немножко струек стекает в якорный трюм, и я подставляю фляжки, ловя капельки. И пью лишь маленьким глотками во время еды. Жажда убийственная, но лучше умереть так, чем…
13 апреля 1850 года.
Мы прошли флоридские проливы и миновали Багамы, то есть уже вышли в Атлантический океан. На сердце у меня тяжело. Я помню карту, которую видел на пути сюда. Выход из Пуэрто-Морелоса в Атлантику — единственный участок, где требуется мастерство маневрирования. Здесь острова, приливы и рифы, требующие внимания, а для этого нужен здоровый экипаж. Теперь же перед нами три тысячи миль открытого океана, и, боюсь, без одного-двух человек команды корабль обойдется…
