— Сын мой, — сказал он, — пойдем, возблагодарим великого Фо за оказанные тебе милости!
Они вошли в храм. Прохладой, мраком и торжественной жуткой тишиной охватило их. Глядя на отца, распростершегося перед гигантской статуей великого миролюбца — Будды, сидящего на лотосе и благословляющего одной рукой весь мир, — юноша почувствовал, как мир и тишина проникают в его пылкое сердце.
Хань поднялся. На его глазах были слезы, но лицо выражало спокойствие.
— Отец, — сказал юноша, когда они вышли из храма, — идем скорей к Фахаю. Ведь уже исполнилось двадцать лет с тех пор, как моя несчастная мать была погребена под башней этим жестоким человеком. Срок исполнился, все искуплено, — он должен ее освободить!
— Не говори дурно о святом человеке, — возразил Ханьвэнь. — Он — только рука Будды. Пойдем к нему, и ты увидишь, какой это достойный человек.
Но, несмотря на все поиски, они не нашли Фахая. Второй привратник сообщил им, что настоятель еще утром ушел из монастыря с посохом и до сих пор не возвращался.
Молодой Сюй не мог ждать.
— Отец, — пылко говорил он, — идем сейчас же домой и освободим мать!
Хань грустно улыбнулся.
— Дитя мое, ты забыл, что я теперь только жрец великого Фо; быть может, он, по своей благости, и простит меня за то, что я питаю к тебе чувство отца, — но для меня не должны существовать радости семейной жизни. Я так погряз в грехах, что до сих пор меня волнуют воспоминания прошлого… Иди, мой сын, один и освободи свою мать; а я — я должен остаться здесь и до конца моей жизни молить Безначальный Свет, — да простит он всем нам наши грехи!
Сердце сжалось у Спящего Дракона от отцовских слов, и он горько заплакал. Но он понимал, что отец не может поступить иначе и, поклонившись отцу в ноги, он вышел из монастыря.
В тот же день он отправился в Хан-чжоу.
На четвертый день молодой Сюй был уже в Хан-чжоу. Купив ладан и ароматы, чтобы возжечь их у гробницы матери, он ближней дорогой поспешил к Башне Громовой Стрелы. За ним шли родственники и друзья.
Вот и длинная лестница, которая ведет от подножия до вершины холма, на котором стоит башня. Юноша стал быстро подниматься по ней; сердце его учащенно билось — и одна мысль, одно слово, казалось, било ему в виски: «Скорей, скорей, скорей!»
В тот момент, когда он был уже наверху, его поразило дивное благоухание, распространившееся вдруг в воздухе. Взглянув невольно вверх, он увидел большое белое облако, медленно опускающееся около башни. Когда оно достигло земли, из него вышел высокий худощавый монах с лицом, выражавшим могучую волю; он подошел к алтарю, стоявшему в нише башни, и сделал троекратное коленопреклонение.
