Но только одна Сучжэнь сразу поняла весь ужасный смысл этого посещения. Как мертвая, без движения, с широко раскрытыми, устремленными на Фахая глазами, сидела несчастная женщина, и только толстый слой белил и румян скрывал смертельную бледность ее лица>45.
Гости встали, приветствуя духовное лицо, и Ханьвэнь поспешил к нему навстречу, приглашая сесть за стол.
— Я пришел не на пир, — сказал монах, — а для того, чтобы судить Белую Змею!
Пораженные гости вскочили; многие взволнованно говорили:
— Этот монах сумасшедший! Какое отношение к нашему пиру имеет Белая Змея? Где она?!
Фахай спокойно протянул руку и, указывая на Сучжэнь, твердо сказал:
— Вот она!
Все соседи и знакомые успели искренне полюбить добродушного Ханьвэня и его красавицу-жену. Тяжкое обвинение, брошенное прямо в глаза хозяйке дома, возмутило всех. Раздались голоса:
— Выгоните вон этого монаха! Избейте его палками!
Но Фахай не смутился. Когда шум немного утих, он продолжал:
— Да, Змея, и цепь твоих злодеяний, и твоя земная жизнь кончились. Следуй тотчас за мной: я должен раздавить твое мерзкое тело Великой Башней!
Эти слова вызвали среди гостей такой взрыв негодования, что наиболее горячие головы бросились на Фахая.
— Бейте этого негодяя, — кричали они в исступлении.
Эта сцена вернула Ханьвэню самообладание: слишком большой стыд пал бы на его голову, если бы в его доме был нарушен закон гостеприимства, и Фахай, его учитель, подвергся бы оскорблению. Ханьвэнь освободил монаха из рук схвативших его гостей и едва упросил последних успокоиться>46.
Тогда поднялся со своего места один из гостей — почтенный, всеми уважаемый старик, славившийся своей мудростью.
— Почтенные господа, — сказал он, — дело это необходимо разобрать: слишком важно и слишком необычно обвинение, которым этот никому не известный монах оскорбил и хозяина, и прекрасную Сучжэнь, которую мы все так уважаем, и всех нас, гостей. Прежде всего, мы должны знать, кто ты, дерзнувший так обидеть наших дорогих хозяев?
— Я — Фахай, — просто произнес священник.
Между гостями произошло сильное движение. Никто из них никогда не видел монаха, но все слышали о нем, великом волшебнике, покорителе духов, любимце Будды…
Один старик не смутился. На него, казалось, заявление монаха не произвело никакого впечатления.
— Если наша добрая, кроткая Сучжэнь действительно Белая Змея, — продолжал старик, — то пусть священник Фахай докажет это здесь, сейчас же, перед нашими глазами.
Фахай усмехнулся.
