Махнув рукой на все прошлое, на Фахая и на свои обеты, Ханьвэнь бросился к Сучжэнь, схватил ее на руки и как перышко понес в свой старый дом.
Жизнь их была так полна, так спокойна и счастлива, что все пережитые испытания казались обоим давно виденным, тяжелым сном.
С помощью денег, которые Сучжэнь сберегла от времен их благополучия в Су-чжоу, они опять открыли аптеку на Большой улице; здесь, затерянные в громадной людской толпе, они считали себя в большей безопасности от всяких волшебников, монахов и духов. Они хотели начать новую жизнь — жизнь простых, заурядных людей.
И здесь свершилось великое для Сучжэнь событие: она родила прелестного, крепкого мальчика, которого назвали Сюй-ши-лин. Но другое, детское, имя ребенка, было гораздо приятнее для слуха родителей: иначе, как «Спящий Дракон», никто его не звал.
Миссия Белой Змеи на земле была выполнена…
Прошел месяц со времени рождения ребенка, и для мальчика наступил первый торжественный день в его жизни. В этот день, который называется «мань-юэ», ребенку в первый раз обрили голову и торжественно объявили его детское или «малое» имя>43. По обычаю, к родителям собрались все родные и знакомые Ханьвэня. Кто принес серебряное выпуклое изображение Шоу-сина (бога долголетия) на шапку ребенка, кто — серебряную дощечку ему на шею, со счастливой надписью, кто — игрушку. Счастливый Ханьвэнь и гордая своим «Спящим Драконом» Сучжэнь приветливо принимали гостей, и, высоко поднимая обеими руками перед каждым новым гостем крошечную чашечку с рисовым вином, приглашали его за стол, указывая поставленной чашечкой место каждого.
Гости пили, ели и высказывали искренние пожелания счастья отцу, матери и Спящему Дракону.
Вдруг отворилась дверь и вошел — Фахай…
Когда злодеяния Белой Змеи переполнили чашу долготерпения великого Будды, он велел Фахаю наказать ее, когда ее ребенку исполнится месяц. Но, чтобы защитить своего верного служителя от злобы Змеи, которой помогали могущественные духи и древние боги, Совершенный дал ему волшебный кубок. Ничто не могло противиться воле человека, обладающего священным кубком, в котором была заключена частица силы самого Будды. Волшебная сила кубка была настолько велика, что ей не могло противиться даже могущество ни одного из древних Бао-бэй>44.
Узнав, что сыну Ханьвэня исполнился месяц, Фахай взял свой кубок и перенесся в Хан-чжоу.
При появлении незнакомого монаха, гости были удивлены, Ханьвэнь же — страшно поражен: все его прошлое, которое он считал совершенно забытым, встало теперь перед ним во всей своей подавляющей реальности.
