Он не заметил, как дошел до Проломанного Моста>42, наверху крутой арки которого стояли две фигуры. Вид людей был так приятен Ханьвэню, что он бросился к ним. Быстро вбежав по каменной лестнице моста наверх — Ханьвэнь остановился, как пораженный громом: по одну сторону моста стояла Зеленая, а с другой стороны — радостная, со счастливыми слезами на глазах протягивала к нему руки его Сучжэнь.
Ханьвэнь ринулся было к ней; но — Фахай, Цзинь-шань, наводнение, разрушенный Чжэнь-цзян вдруг встали перед его мысленными очами…
— Опять ты, ведьма, на моем пути! — закричал он. — Уйди с моей дороги! Помни, что я не существую больше не только для тебя, но и для всего света! Больше я не поддамся твоему обману; я вернулся в Хан-чжоу только для того, чтобы искупить твои и свои грехи. Я удалюсь от мира и под черной рясой монаха ты не посмеешь больше искать прежнего легковерного Ханьвэня!
Сучжэнь горько зарыдала. Терзаемая ужасом после своего преступления, мучимая неизвестностью о судьбе дорогого ей человека, который, быть может, поплатился жизнью за ее проступок, она бежала в Хан-чжоу, чтобы избежать мести Фахая. Здесь, по крайней мере, все ей напоминало о первых счастливых днях ее встречи с Ханьвэнем… Каждый день она с Зеленой бродила около озера Си-ху, вспоминая каждое слово, каждый жест дорогого ей человека и не смея мечтать о встрече с ним.
В этот день с раннего утра какая-то таинственная сила неудержимо влекла ее к Одинокой Горе.
Увидев Ханьвэня, все существо ее переполнилось невыразимой радостью. Никогда еще она не испытывала такого счастья…
И вдруг его резкие слова и тяжелые обвинения, как камни обрушившейся горы, придавили, смяли ее; горячая волна крови облила ее сердце, — она едва не закричала от боли и горя.
— Ханьвэнь, Ханьвэнь, остановись! — рыдала она. — Пойми же, что все мои ошибки, все мои проступки происходили только от моей любви к тебе! Я хотела дать тебе благополучие и счастье! Не только себя, — я весь мир готова была принести тебе в жертву! И никогда я не хотела обмануть или обидеть тебя, — я все делала только для твоей же пользы. И сегодня, когда небо сжалилось над моими слезами и вернуло мне тебя, — ты хочешь покинуть меня, твою преданную жену, и твоего ребенка. О, господин Сюй, господин Сюй!..
Ханьвэнь никогда не мог равнодушно наблюдать слез жены. Теперь же, когда после ночных испытаний жажда жизни властно заговорила в его сердце, когда он увидел преданную ему прекрасную плачущую женщину, которая — он только теперь это заметил — готовилась скоро сделаться матерью, — он не выдержал. Ведь он тоже очень ее любил…
