"Дорогой Лев Николаевич, -- отвечает М. А. 15 сентября 1890 г., -- вы по безграничной своей доброте думаете о нашей жизни в тысячу раз лучше, чем она есть в действительности. Мы живем так: убравшись по хозяйству, все свободное время занимаемся перепиской ваших сочинений, получаем небольшую денежную плату, которая покрывала до сих пор все наши нужды. Землю мы не работаем за исключением небольшого огорода. Ну, подумайте, дорогой, соответствует ли внешняя обстановка нашей жизни вашему плану: ведь так будущего крестьянина и ремесленника мы никогда не сделаем. Но вам виднее, чем нам, и если найдете, что мы все-таки годны, то присылайте к нам пока одного Филиппушку. Мы с большой радостью возьмем его. На содержание его ничего не надо, он будет сыт около нас...".
----------------
1) См. примеч. стр. 15.
2) П. И. Бирюков.
Е. Горбунова-Посадова.
33
Вот ответ на это письмо Л. Н--ча от 29 октября 1890 г.
"Получил ваше письмо о детях, которых вы хотите взять. Я думаю, что это не нужно теперь делать. Дети живут при местах и затевать перемену в их жизни, сопряженную с таким дальним перемещением и расходом без всякого вызова -- требования совести -- я думаю не нужно. Ведь все затеялось от того, что хотелось содействовать Кузнецовой в помещении ее денег на пользу детей. Я другого помещения не мог придумать, -- да и это оказывается не нужно, -- и предложил. Если случится, -- вызовет потребность, тогда сделаем. Письмо ваше очень коротко, нет подробностей о вашей жизни. Нет сведений о здоровьи дорогой О. А. Пожалуйста, напишите.
У нас жил дедушка Ге месяц, вчера уехал в Петербург. Его тревожит семья Ильина, который повез его картину за границу 1). Картина его в Германии имеет большой успех. Критические статьи, -- много которых присылают оттуда, -- показывают, до какой степени немцы впереди нас в понимании учения Христа жизненного, уличающего богатство и гордость и ублажающего нищету и смирение.
Я живу хорошо. Многое хочется написать -- да не пишется -- и иногда огорчаюсь, а иногда опоминаюсь и понимаю, что дело жизни -- творить волю Пославшего, а чтобы творить эту волю надо быть кротким и смиренным сердцем, отвергнуться от себя и взять крест на каждый день, итти с ним, а не писать".
"Спасибо вам, дорогие М. А. и Ольга Алексеевна, -- пишет Л. Н. 3 февраля 1891 г., -- что продолжаете радовать нас вашим письмами. Вы так хорошо живете (я говорю о внешней форме жизни), что всякий раз, как получаю ваши письма, робею распечатывать и начинать читать, как бы не узнать, что жизнь ваша изменилась. Но, слава Богу, все идет хорошо и вы, христианские робинзонки, еще нашли своего Пятницу, Али 2), которому передайте мой привет. Я говорю о внешней форме жизни, потому что она только одна подвержена изменению независимо от нас. Об этом предмете, о взаимной зависимости внешней формы и внутреннего содержания, приходилось думать и говорить последней время по случаю разных перемен в жизни так называемых общинников. Форма жизни, я думаю, не всегда, но большею частью, зависит от внутреннего содержания, так что из 100 случаев в 99 хорошая, правильная жизнь будет последствием хорошего нравственного состояния. Так это у вас. Но никогда хорошее нравственное состояние не зависит от внешних условий жизни. Сколько ни ставь себя человек, нравственно стоящий низко, в условия жизни, которые выше его нравственного состояния, он от этого не станет выше, а, скорее, напротив, и наоборот, чело-
