— Иван Николаевич не дозволит. Вот тебе три рубля, и успокойся. Ничего плохого Егору мы не сделаем. — Графиня вложила в потную ладошку Фёклы трехрублевую ассигнацию, поощрительно улыбнулась.
— Идёт! — насторожилась баронесса. — Тише!
Все затихли. За стеной послышались шаги, зашуршали лопухи, Егор выругался. Нагнувшись к отверстию, он спросил:
— Феня, ты здесь?
— Здесь, — выдохнула ни живая ни мёртвая Фёкла.
В дырке заморгал глаз Егора. Фёкла сидела у самой дыры и улыбалась дрожащими губами. Проговорила через силу:
— Давай быстрее, а то меня хватятся.
— Да, уже готов.
Егор засопел, расстёгивая ремень. Барыни, зажимая рот, давились смехом. Замахали Фёкле, чтобы уходила. Девушка бросилась прочь со всех ног.
Мари задохнулась от запретного — пани Вешковецкая приникла к стене конюшни, а Егор громко застонал. Вскоре графиня Бескова оттолкнула подругу, тоже какое-то время возилась у стены, а потом подвинулась, давая место Зинельс.
Мари была поражена — гадкие, гадкие развратницы! Но как ей самой хотелось находиться с ними рядом, делать то же самое. И было стыдно от этих желаний. Откуда в ней, чистой девушке, эта порочность? Она ведь верит в Бога, даже думать о таком — святотатство!
Зинельс, морщась, отвернулась от стены и сплюнула в пыль.
— Ещё, Феня! — просил Егор.
— Барыни, врач Петр Семенович сюда идут! — покрытая бурыми пятнами, закричала в воротах Фёкла, боясь заходить внутрь.
Баронесса отерла губы платочком, подмигнула подругам. Они поспешно пошли из конюшни.
— Феня, ну же! — требовал Егор за стеной.
Мари, дрожа от страха, вылезла из своего укрытия, опасливо глядя на открытые ворота, прокралась к стене. Боже! Боже!
— Давай! — требовал Егор за стеной. — Феня, ещё!
Мари вздрогнула — ей в лицо дыхнула весёлая дворовая сучка Тальянка. Она махала хвостом, радуясь нежданной встрече, быстро лизнула Мари в глаз, вдруг обернулась к отверстию, нюхнула и быстро-быстро зализала языком.
— О боже! Ты молодец, молодец! — запричитал за стеной Егор.
Мари раскатисто засмеялась, до слёз, и побежала прочь из конюшни…»
* * *
Андрей Андреевич обедал на кухне. Он обкусал копченую куриную ножку, налил в прозрачную чашку кипятка, закрасил его растворимым кофе, стал пить вприкуску с рафинированным сахаром и мягкой булочкой, макая её в пластиковый стаканчик со сливками.
В дверь позвонили. Андрей Андреевич отёр рот льняной салфеткой и пошёл открыть.
На пороге стояла заплаканная Машка.
— Ты что? — удивился Андрей Андреевич.
