— Не надо нам было этого слышать, — бесцветным голосом произнесла Элэйк.
— Не надо было, — согласилась я. Меня бросало то в жар, то в холод, и я никак не могла унять дрожь.
— Нас? Они требуют нас? — прошептала Элэйк, словно не в силах поверить.
Мы беспомощно переглянулись, не зная, как быть дальше.
— Окно, — напомнила я, и Элэйк своим колдовством закрыла его.
— Наши родители никогда на это не согласятся, — быстро сказала она. — А мы не должны показывать им, что знаем об этом. Им только будет тяжелее. Мы сейчас вернемся в комнату Сабин и будем вести себя так, будто ничего не случилось.
Я с сомнением глянула на Сабию. Она была белой как стенка и, казалось, вот-вот упадет.
— Но я не смогу солгать! — возразила она. — Я никогда не обманывала отца.
— Тебе не надо никого обманывать, — огрызнулась Элэйк. Страх сделал ее язвительной. — Тебе надо ничего не говорить. Просто помолчи.
Она выдернула бедную Сабию из ее угла, и мы повели эльфийку по мерцающим коралловым коридорам. Повернув несколько раз, мы, наконец, добрались до комнаты Сабии. По пути никто из нас не проронил ни слова. У нас из головы не шел замученный эльф.
У меня все внутри сжалось от страха, а во рту стоял противный привкус. Сама не знаю, почему я так испугалась. Элэйк была права — мои родители никогда не отдадут меня змеям.
Теперь-то я знаю, что это Единый обращался ко мне, но тогда я боялась его слушать.
Мы вошли в комнату Сабии — к счастью, никого из слуг не было — и закрыли за собой дверь. Сабия опустилась на край кровати и стиснула руки. Элэйк стояла и смотрела в окно так сердито, будто ей хотелось пойти и кого-нибудь побить.
Теперь, в тишине, я больше не могла не прислушиваться к гласу Единого. По лицам Элэйк и Сабии я видела, что Единый говорит и с ними. Мне оставалось только произнести эти горькие слова вслух.
— Элэйк права. Наши родители не отдадут нас. Они даже нам ничего не скажут. Они скроют это от наших народов. И гномы, эльфы, люди будут умирать, не зная, что их можно было спасти.
— Как бы я хотела, чтобы мы ничего не слышали! Зачем только мы туда пошли! — пробормотала Сабия.
— Нам было предназначено это услышать, — хрипло сказала я.
— Правильно, Грюндли, — повернулась ко мне Элэйк. — Единый хотел, чтобы мы услышали этот разговор. Нам дана возможность спасти наши народы. Единый предоставил выбирать нам, а не нашим родителям. И мы должны быть сильными.
По ее тону я поняла, что ее привлекает романтика мученичества, самопожертвования. Люди придают подобным вещам большое значение, но мы, гномы, никогда их не понимали. Почти все людские герои — это те, кто умер молодым, безвременно, отдав свою и без того короткую жизнь ради какой-нибудь благородной цели. А у гномов иначе. Наши герои — это старейшины, которые прожили жизнь, полную борьбы, труда и лишений.
