. Именно от него получил Бартенев некоторые важные рукописи, для чего ездил к А. А. Пушкину на место его службы в г. Козлов Тамбовской губернии.
В 1873 году, будучи за границей, Бартенев встречался в Висбадене (возможно, с этой целью и побывал там) с младшей дочерью Пушкина Натальей Александровной, по второму браку графиней Меренберг. Он хотел познакомиться с хранящимися у неё письмами Пушкина к Наталии Николаевне, переданными ей матерью перед смертью. «Сюда приехал вчера вечером,— писал Бартенев жене 6 августа,— а ныне с 10 до 4-го часу просидел у дочери Пушкина и читал большое собрание его писем к покойной жене его. Я долго не опомнюсь от этого чтения: для его биографии они первой важности. Почти страшна эта возможность заглядывать в самые тайники чужой души»[21]. Тогда же П. А. Вяземскому: «Письма Пушкина очень важны для его биографии. Надеюсь найти на них покупщика, и если они будут изданы (с некоторыми опущениями), возьмусь составить к ним объяснительные примечания. Они составили во мне впечатление грустное и напомнили часто повторявшийся отзыв покойной княгини Долгорукой (Малиновской): „Какой он был несчастный человек!.. Он любил жену и находил в ней своё счастье; но всё-таки она была не по нём. Видно, и дар поэзии, и дар красоты — дары опасные“»[22].
Как известно, «покупщика» на письма Пушкина к жене тогда не нашлось, право их публикации в 1876 году при содействии И. С. Тургенева приобрёл редактор «Вестника Европы» М. М. Стасюлевич.
С Львом Сергеевичем, жившим в Одессе, Бартеневу встретиться, не удалось, но, зная, чем может располагать брат поэта, он надеялся на такую встречу, расспрашивал о нём. Узнав о его болезни, 23 ноября 1851 года писал П. В. Нащокину: «Теперь моя покорнейшая и усерднейшая просьба. Лев Сергеевич чуть было ведь не умер, и с ним погибло бы многое для нашего дела; много сведений о брате и, главное, затруднился бы доступ к письмам и бумагам покойника, которые у него должны находиться. Слава Богу, пока Лев Сергеевич жив! Не медлите же, почтеннейший Павел Воинович, написать к нему и попросить выслать на известный срок письма Александра Сергеевича или что ему самому заблагорассудится. Уверьте его, что всё, что он пришлёт, с благоговением будет сбережено, списано и к нему возвращено»[23].
Беспокойство Бартенева было не напрасно. Спустя всего несколько месяцев Лев Сергеевич умер, оставив лишь весьма краткие воспоминания и унеся с собою многое из того, что знал только он о жизни и характере брата, и даже некоторые стихотворения, по словам П. А. Вяземского, «неизданные, может быть, даже и не записанные, которые он один знал наизусть». По настоянию Бартенева С. А. Соболевский вытребовал из Болдина сразу после смерти Льва Сергеевича 34 письма к нему Пушкина, что дало возможность снять с них копии.
