Я настолько ушел в себя, что иногда стал словно просыпаться, и в эти моменты пугался, думая, что так я могу стать шизофреником. Давал себе слово контролировать себя … и не мог удержаться в реальности, снова погружаясь в грезы.
Единственной пользой во всем этом был прилив вдохновения. Я сочинил настоящую любовную песню! Она была столь красива, что и Гена, и Марина, люди очень разные, прослушав, пришли в восторг. До сих пор я не мог писать песни о любви. Рок сильно изменился за прошедшее время, любовные песни теперь считаются попсой, а раз так, то и лепят их только поп-группы. И если какая-нибудь рок-звезда берется за эту тему, хочется схватить подушку и засунуть под нее голову, скрипя зубами. «Хочешь, я убью соседей?» Вот ведь что обидно – Рита не хочет. М-да… Жаль!
Но работа закончилась. Приближался первый семестр, и в один из августовских дней я понял, что сегодня пойду. Надо навести порядок в душе. Через свой страх и тяжелое предчувствие, в какой-то беспочвенной надежде на то, что за месяц Рита могла, подобно гоголевской Оксане, почувствовать раскаяние и заочно влюбиться в меня.
Я дождался вечера и поехал. Из троллейбуса вышел за четыре остановки и пошел пешком. Я знал, что иначе нельзя: мне надо было успокоиться. Ничто не изменилось за месяц. Я опять дышал, как перед смертью, сильно билось сердце, а в ногах чувствовалась небольшая слабость. И опять я шел как слепой, не замечая прохожих.
Я помнил, как легко можно все испортить, и готовился к встрече так, как не готовился ни к одному экзамену. Любая неожиданность могла просто сбить меня с ног, и я продумал свои действия, казалось бы, на все варианты развития событий: если она сразу, с порога, построит кислую мину; если у нее будут гости; если ей будет не до меня из-за домашних дел; наконец, если ее просто не окажется дома.
И ту я увидел Риту. Она шла впереди меня, не очень далеко, можно было окликнуть. Но она была не одна. Она шла под руку с каким-то парнем. Мне он не был знаком, и я отметил только его довольно мощные плечи, гладкую толстую шею и коротко остриженный, русый, круглый затылок.
Тут я и начал воротить глупость на глупость, как считаю теперь. От неожиданности я резко остановился. Захотелось сбежать, и я усилием удержал себя и заставил снова пойти следом за ними, чтобы обдумать свои действия. Лицо мое исказилось, я не его контролировать. Рот открылся и искривился, лоб наморщился, и вообще я, наверное, представлял собой страшное зрелище, поэтому низко опустил голову – навстречу было довольно много прохожих. Сердце, и так бившееся усиленно, теперь скачком разогналось до бешеного темпа, отчего кровь хлынула в голову, и я, как оглушенный, почти ничего не соображал. Все же сквозь мглу, окутавшую мозг, пробился-таки тонкий лучик надежды и здравого смысла: а почему ты решил, что он обязательно ее парень? Может, он ее брат или дядя?
