Выйдя снова спустя полчаса, я медленно и тихо закрыл за собой дверь, сделал шаг вбок, прислонился спиной к стене и долго смотрел в потолок, опершись затылком на твердую и шершавую штукатурку. Не верилось, что – все. Так долго упираться… полгода упираться! – и вдруг не надо ничего делать. Теперь два месяца сам себе хозяин! Я почувствовал, как в груди нарастает волна, как запирает дыхание, потолок исчезает, а перед глазами голубое небо, ветер, руки невольно сжимаются в кулаки. Нет, я не выдержу так… И я прыгнул вверх и вперед, взмахнул руками и завопил на весь этаж: «Йо-хоу!» - а потом, смеясь от радости, полетел вниз по лестнице, не замечая ступенек, и опомнился только на трамвайной остановке. Кажется, кто-то в коридоре изумленно сказал: «Тихо, тихо, ты чего?»; все однокурсники повернулись в мою сторону; прохожие на улице оборачивались. А тема билета уже стала чем-то далеким, и я понял, что не вспомню ничего, пока не наступит сентябрь. Я поднял голову и с вызовом посмотрел на ожидающих трамвай. Я чувствовал их взгляды спиной, хотя теперь все смотрели куда-то в сторону. Мне удалось поймать на миг взгляд стоящей поблизости девушки, но она быстро отвела глаза.
* * *
Я прекрасно знал, что буду делать дальше. Дома никого, время еще раннее для июньского воскресенья – время сыграть в «привет соседям», а заодно, наконец, поймать кайф от любимой музыки: из-за сессии я по ней порядком соскучился. И начну, конечно, с Вебера. «Иисус Христос» - то, что надо, чтобы с утра обеспечить бабуле снизу и семейству сверху замечательное настроение. Я просто не понимал, какие могут возникнуть возражения против этого музыкального шедевра. Решено – «Иисус Христос – Суперзвезда».
От остановки до дома я почти бежал – впрочем, отметив по дороге, как приятна для взгляда свежая зелень, и успев взглянуть на часы. Полдесятого…
Однако, придя домой, я перестал торопиться. Нет, я поступил как настоящий гурман при виде накрытого стола – тянул удовольствие от предвкушения до конца, находя все новые и новые поводы отложить. Вскипятил чайник, позвонил Гене и Марине, открыл двери на балкон (я решил, что так звук будет естественнее), сполоснул лицо и руки и лишь тогда включил музыку, а потом некоторое время стоял перед открытой дверью балкона с закрытыми глазами, дожидаясь, пока на сквозняке высохнет кожа.
Я взялся за приборку, потому что за время сессии сильно запустил свою комнату. Под звуки музыки я двигался по комнате пританцовывая, и одновременно размышлял, на что бы потратить день, но так, чтобы с пользой, а не просто убить время.
