Цветы не растут на плитах | страница 3
- Ну, иди тогда.
Воспользовавшись паузой в разговоре, Оля хватает меня за рукав и уводит к ближайшему подоконнику. Чего-то она там недопонимает: «Сейчас ты мне все объяснишь!». Ерунда, конечно. Все равно то, что я скажу, ей, скорее всего, не понадобится. Но это уже сложившийся ритуал, повторяемый из года в год. Она тянется ко мне не за знаниями, а за уверенностью.
Идя следом за нею, смотрю на по-летнему обтянутые тонкой материей красивые ноги и думаю о том, как хорошо быть добрым и умным в одно лицо, так сказать. Постоянно подходят такие вот замечательные девчонки и просящим, даже где-то жалобным тоном молят о помощи, прижимая к груди тетрадки. От этого расправляются плечи, крепнет голос, а на лице сама собой складывается мужественная улыбка. Конечно, получив консультацию, они тут же упархивают, едва успев бросить через плечо «спасибо», и были бы немало смущены, если бы я потребовал в качестве платы «в щечку», может, даже подумали бы, приходить ли снова. Но мне этого и не надо. Зато на какие приемы обхаживания они идут, если вдруг я не тороплюсь их спасать!
Взгляд скользит вверх от модных туфелек и дальше по щиколоткам … до тонкой талии. Интересно, зачем она все-таки пошла в математику? Как-то не представляю ее себе не то что на кафедре в конференц-зале, а даже у доски – защищающей проект. В голову невольно приходят совсем иные картины – пляж … редкий, залитый солнцем лес … может, светлый и просторный офис … или класс – и красота девушки делает их только жизненней. Ей бы с людьми работать, а не с цифрами.
Оля нервно разбрасывает по подоконнику свои листки, находит нужный. Я примащиваюсь в уголке окна, и она тут же садится рядом, прижимаясь бедром и плечом. Ее волосы близко-близко перед моими глазами, и я ловлю себя на мысли, что с трудом удерживаюсь, чтобы не коснуться их губами. Откидываю голову назад.
Мне нравится, что она считает меня своим другом, знает, что на меня всегда можно положиться, ее всегда тянет ко мне. И конечно, я не позволю себе ничего лишнего – ни сейчас, ни позже.
К тому моменту, когда из аудитории вышел первый отмаявшийся счастливчик, я уже ответил на все ее вопросы, мы немного поговорили о преподе (ей не нравился его нервный характер, я же считал, что профессор хоть и оригинальный тип, но на экзамене это не скажется – и вообще, сколько их таких уже было за четыре года!) и беседа начала буксовать. Увидев оживление у дверей, я соскользнул с подоконника и направился туда. Оля крикнула мне вслед: «Спасибо, Валь! Ни пуха!» Я обернулся, кивнул, потом спохватился и пробормотал: «К черту». Толпа, еще минуту назад притихшая и вздыхавшая в томящемся предчувствии, теперь гудела, обсуждая новости с фронта. Кто-то спешно исправлял тщательно выписанные шпаргалки. Я, не вмешиваясь в дебаты, быстро исчез за дверью…