– Я отвезу тебя, – сказал он.
В прошлом году он часто возил дочь, желая убедиться, что она действительно вошла в школу.
– Это что за… – Слово «маскарад» застыло у него на губах. – Тебе незачем… Ладно, через десять минут выезжаем.
Он закрыл дверь и ушел, совершенно растерянный. Элла сорвала с себя блузку и бюстгальтер, будто они на ней загорелись, схватила любимую матроску и, натягивая ее через голову, помчалась в ванную – смывать макияж. Чуть не плача, она терла лицо ватным кружком, смоченным косметической жидкостью – тоже из арсенала сестры. Потом скинула розовые кеды и стала искать в нижнем ящике шкафа старые серые кроссовки. Но…
– Господи, нет!
Мама их выкинула. Оставались только упрятанные в коробку лакированные мужские туфли тридцать девятого размера. С джинсами в обтяжку они будут выглядеть здоровенными, и все наверняка будут глазеть на них.
Отец снова постучал в дверь, но входить не стал, только позвал:
– Пора!
Он с облегчением увидел дочь в пальто с капюшоном, с морской сумкой через плечо и лицом без грима. Но потом взгляд его упал на туфли…
– Элла! – раздался из кухни голос матери. – Ты готова, милая?
Камиль Кюипенс схватил дочь за руку и потянул к выходу.
– Не надо…
Он хотел сказать: «Не надо показываться матери», но не успел. Они оба, не попрощавшись, скатились по лестнице.
– Направо, – сказал месье Кюипенс, – я припарковался вон там.
Только укрывшись в машине, они почувствовали себя в безопасности и перевели дух.
– Сходим в субботу в боулинг? – спросил отец. – Мне больше не с кем – твоя мать и сестра не поймут.
Элла сидела, сжав зубы и пересиливая тошноту.
– Так что, пойдем?
– Хорошо.
Помолчав минуту, Камиль спросил:
– Ты сегодня идешь к своему психологу?
– Да.
– В 17:30?
– В 17:15.
Месье Кюипенс остановился неподалеку от школы.
– Приехали. Иди!
Элла со стоном подхватила сумку, открыла дверцу. Отцу хотелось закричать: «Нет, не ходи!», но он угрюмо повторил:
– Иди!
Он не понимал, что творится с ним самим и с его дочерью, но ему за нее было больно. Возможно, не меньше, чем ей. Ему хотелось выпить. Да-да, стаканчик виски будет в самый раз. Он еще раз взглянул на дочь: она брела по тротуару – странная фигурка с короткой стрижкой и в огромных ботинках.
Элла, подходя к школе, не могла отделаться от чувства, что на нее все смотрят: смотрят, указывают пальцем, хихикают у нее за спиной – «транс идет!». Может, так оно и было, а может, нет. Но она прямо слышала: «Ты только посмотри на ее ноги – вот это ботинищи! Ха-ха-ха!» «Меня сейчас вырвет, я потеряю сознание…» – думала она. Скорее спрятаться. В туалет! Она заперлась в кабинке, бросила на пол сумку и сама села рядом, прислонившись к стене. Ей не хотелось умереть. Не умереть, нет, – исчезнуть. Но тут она вскочила – кто-то подергал дверь, потом пнул ногой. Смех, крики совсем рядом: «Ты тут? Давай скорее!» Поспешные шаги, кто-то открыл и закрыл кран, кто-то спустил воду, потом звонок, шум откатился вдаль, шаги затихли.
