Мишель вернулась на чердак в растрепанных чувствах. Кейран ее отпустил, напоследок предупредив, что его великодушное предложение остается в силе до вечера. А дальше уже она сама за себя.
– Гален помешался на тебе и может в любой момент слететь с катушек. Он привык строить из себя джентльмена, быть сдержанным и показательно обходительным с леди. Но здесь ты… не леди. Ты для него игрушка, Мишель. Которой ему не терпится начать играть. Это лишь вопрос времени, когда темные желания полностью завладеют его сознанием.
Зловещие слова, брошенные ей вслед. Мишель понимала, они пророческие. И сколь бы не было сильно желание расцарапать ухмыляющуюся физиономию Донегана в отместку за бесстыдные откровения, она вынуждена была признать: он во всем прав.
Ей как можно скорее нужно отсюда бежать!
– Но ведь Кейран меня не отпустит. Ни за один, ни за тысячу поцелуев. Думает, я так наивна, что ему доверюсь?!
Мишель рассеянно заглянула под серебряную крышку-колокол, под которой пряталось принесенное кем-то из слуг блюдо, но не притронулась ни к сдобным булочкам, ни к блинчикам, политым густым сладким соусом.
Когда служанка вернулась забрать поднос, застала хозяйскую «гостью» нервно расхаживающей по чердаку, а завтрак совершенно нетронутым.
Мишель пристально следила за девушкой, пытаясь в чертах ее лица прочесть ответ еще на один не дававший покоя вопрос: кто из слуг вчера стал жертвой лугару? Но молоденькая рабыня не выглядела напуганной, убитой горем или хотя бы просто взволнованной. На Мишель смотрели темные, потухшие, как будто затянутые бельмом отрешенности, глаза.
Точно такие же были у пылящихся на чердаке кукол. Да и у всех остальных слуг в Блэкстоуне.
Кроме Бартела, глаза которого напоминали два тлеющих угля. Казалось, достаточно искры, и в них запляшет бесовское пламя.
– Я бы хотела искупаться. – Мишель никак не могла отделаться от ощущения, что у нее чешется все тело. Ароматная ванна мысли в порядок привести вряд ли поможет, но хотя бы в горячей воде она расслабится и, возможно, даже немного успокоится.
Мишель не понимала, отчего в душе бушует буря. Спровоцировали ли ее «предсказания» Кейрана, произнесенные с откровенной издевкой. Или, быть может, внутри все клокотало из-за воспоминаний о властных прикосновениях Галена. Наверное, потому так неприятно зудит кожа. Мишель не терпелось смыть с себя каждый невидимый, но оттого не менее ощутимый след пальцев этого дикаря.
Жаль, с такой же легкостью нельзя очистить память. Выскоблить нахальный образ второго братца, а заодно и все случившееся за последнее время.
