От бесстыдного шепота, от близости губ, о прикосновениях которых она прежде так долго грезила, а теперь готова была искусать их до крови, если Донегану хватит наглости полезть к ней с поцелуями, кружилась голова, и что-то внутри вспыхивало раз за разом, словно в животе и груди было полно сухих щепок.
А в голове – опилок. Раз хватило ума или скорее безрассудства довериться чарам Мари Лафо.
И вот теперь она пожинала плоды своего безумства.
– Ты же хочешь быть со мной. Быть моей. Просто боишься себе в этом признаться. Обманываешься. – Он коснулся губ пленницы большим пальцем, заставляя их разомкнуться.
Мишель дернула головой, пытаясь избавиться от очередной навязанной ласки.
– Стать твоей на пару недель? Временным развлечением до того, как женишься на моей сестре? – От ярости шумело в голове. – Я не рабыня, Гален! Не кукла, с которой можно играться, когда припечет. Это не я, а ты себя обманываешь!
Пытка близостью закончилась так же внезапно, как и началась. Донеган выпрямился, жестом пригласил «гостью» за стол, проговорив совершенно спокойным, ничего не выражающим голосом:
– Думаю, мисс Беланже, ваши родители будут рады получить от вас весточку. – Не слышалось больше в нем плохо сдерживаемой страсти и нетерпения. – Из Доргрина. От вас требуется лишь написать письмо. А об отправке я позабочусь сам.
– А если не напишу? – Мишель вскинула голову и застыла, примороженная к перине ледяным взглядом.
– Милая, я не привык слышать «нет» в ответ. А ты в последнее время слишком много и слишком часто мне отказываешь. Не хотелось бы, чтобы это вошло у тебя в привычку. – Гален отодвинул стул. Деревянные ножки проскрипели по полу, больно резанув слух девушки. – Пожалуйста, не заставляй меня прибегать к силе. Мне не нравится, когда ты превращаешься в безвольную марионетку.
Кутаясь в одеяло, Мишель поднялась. С опаской поглядывая на своего тюремщика, сделала несколько несмелых шагов и замерла посреди спальни, не в силах к нему приблизиться.
– Мишель… – Тьма в глазах расползалась, перекрывая серую радужку.
– Я не буду им лгать.
Не успела отшатнуться – Донеган оказался рядом. Схватил, с силой сжав неприятно занывшее запястье, рывком подтащил к столу. Надавил на плечи, заставляя опуститься на стул, и прошипел на ухо:
– Пиши.
– Гален, пожалуйста. Ты не понимаешь! Ты… – Мишель запнулась. Хотела признаться в постыдной тайне, рассказать о сговоре с нью-фэйтонской колдуньей, о том, что похоть и страсть в нем разожгли чары.
