В нем оказались водительские права, несколько визиток, две тысячи рублей и девять зеленых банкнот сотенными купюрами. Права с визитками Юрий спустил в унитаз, предварительно мелко изорвав, деньги с валютой положил в карман куртки, а бумажник сунул под шкаф.
Проснулся поздно. За окном ярко светило солнце, на ветках растущей напротив акации чирикали воробьи.
Огнев принял холодный душ, оделся, сдал номер горничной и спустился вниз.
Заметив неподалеку от гостиницы стоянку такси, направился к ней.
— Привет, мастер, — поздоровался с лузгающим семечки пожилым водителем. — До центрального рынка подбросишь?
— Стольник, — флегматично произнес тот.
Центральный рынок, или, как здесь его называли, Старый базар, впечатлял многолюдьем, шумом и южным колоритом.
На рядах лотков с прилавками всей палитрой цветов веселили глаз всевозможные фрукты и овощи, в павильонах торговали мясом, птицей и рыбой, а в молочных рядах — молоком, сметаной и творогом. Русский говор мешался с украинской речью и гортанным клекотом горцев.
Перекусив в чебуречной и побродив по базару, Огнев купил бутылку коньяку «Дербент», домашней ветчины и сыру, пару вяленых лещей, а к ним душистую самаркандскую дыню. Все сложил в приобретенную здесь же сумку, после чего направился к выходу.
Улица Донская, на которой его высадил подвернувшийся частник, находилась в старой части города, звавшейся Солдатской слободой, и была застроена частными домами с высокими глухими заборами.
— Вы не подскажете, где живет Воронов? — спросил Огнев у шедшей навстречу женщины с ребенком.
— Это Тимофей Алексеевич? Как же, подскажу, милок. Вон в той хате, у которой «жигули».
— Спасибо, — поблагодарил Огнев.
Дом, к которому подошел, был каменным, с зелеными резными ставнями на окнах и высокими шатровыми воротами.
Сбоку на калитке виднелась кнопка звонка. Юрий нажал на нее и прислушался. Где-то в недрах дома хлопнула дверь, затем другая, и кто-то, шаркая подошвами, направился к воротам. Потом щелкнул запор, калитка отворилась.
Перед Огневым стоял высокий костистый старик в накинутой на плечи телогрейке и резиновых калошах на ногах.
— Тебе кого, сынок? — взглянул из-под густых бровей на незнакомца.
— Воронова Тимофея Алексеевича.
— Это я.
— Вам привет от внука и гостинец, — чуть качнул Огнев сумкой.
— Не забыл, знать, Петька, деда?
— Не Петька, а Сашка.
— И точно, Сашка, — хитро прищурился хозяин. — Ну, что же, проходи, коли зашел, погутарим.
Старик пропустил гостя во двор, запер калитку, и они пошли к дому.
