Золото мертвецов | страница 43



Кураев быстро отщелкнул на планшете кнопки, извлек и развернул карту, где рядом с похожим на оленью голову озером синела поставленная химическим карандашом точка.

— Это оно? — подвинул карту к перебежчику капитан, привстав от возбуждения.

— Оно, — просипел раненый и, закатив глаза, повалился с лавки на пол, глухо стукнувшись затылком о половицы.

— Бугров! — выскочил из-за стола контрразведчик. — Фельдшера сюда. Живо!

Через несколько минут пожилая женщина-фельдшер, сделав перебежчику укол, привела того в чувство.

— Значит так, этого героя в санчасть, — приказал ей с сержантом особист. — А ты, боец, — наклонился к раненому, — о нашем разговоре ни гугу. Понятно?

— Да-а, — протянул тот и снова потерял сознание.

Когда носилки с раненым вынесли и дверь за солдатами закрылась, капитан повертел ручку полевого телефона, попросив связиста соединить его с комбатом-два.

— Олейник, ты? Это Кураев. Перебежчик вышел на твоем участке?

— На моем, — хрипло ответил сонный голос.

— Кто-нибудь его допрашивал?

— Нет. Он сразу же попросился к вам. Я и отправил.

— Добро, отбой, — положил трубку на рычаг чекист. После чего заходил по комнате.

Сразу же, как Воронова унесли (он был уверен, что это настоящая фамилия), капитан внимательно просмотрел все другие документы, в том числе командировочное предписание.

Печать и бланк с грифом Наркомата внутренних дел, содержание документа, а также золотой слиток с клеймом Госбанка СССР снимали всякие сомнения.

Это был именно тот «особо важный» груз, о котором говорилось в шифрограмме из Центра.

О перебежчике и ценнейшей информации можно было доложить в управление, но в тылах армии действовали вражеские разведгруппы, подключавшиеся к линиям связи. Одну такую ликвидировали накануне, и капитан принял решение сообщить все по приезде лично, так было надежнее и безопаснее.

Натянув на плечи видавший виды рыжий кожан (в нем капитан всегда выезжал на задания) и на голову армейскую фуражку, он аккуратно уложил в вещмешок старшины все, что тот доставил.

Затем снял со стены автомат, проверив диск, затянулся портупеей с пистолетом и, вскинув на плечо сидор, вышел сквозь темные сени на крыльцо, под моросящий дождик.

— М-да, лето, твою мать, — подняв воротник, шагнул с покосившегося крыльца к стоявшему у завалинки пятнистому «цундапу».

Отстегнув фартук его люльки, Кураев поместил туда вещмешок с автоматом, застегнул фартук и, включив зажигание, толкнул ногой рогульку заводной ручки.