Золото мертвецов | страница 43
Кураев быстро отщелкнул на планшете кнопки, извлек и развернул карту, где рядом с похожим на оленью голову озером синела поставленная химическим карандашом точка.
— Это оно? — подвинул карту к перебежчику капитан, привстав от возбуждения.
— Оно, — просипел раненый и, закатив глаза, повалился с лавки на пол, глухо стукнувшись затылком о половицы.
— Бугров! — выскочил из-за стола контрразведчик. — Фельдшера сюда. Живо!
Через несколько минут пожилая женщина-фельдшер, сделав перебежчику укол, привела того в чувство.
— Значит так, этого героя в санчасть, — приказал ей с сержантом особист. — А ты, боец, — наклонился к раненому, — о нашем разговоре ни гугу. Понятно?
— Да-а, — протянул тот и снова потерял сознание.
Когда носилки с раненым вынесли и дверь за солдатами закрылась, капитан повертел ручку полевого телефона, попросив связиста соединить его с комбатом-два.
— Олейник, ты? Это Кураев. Перебежчик вышел на твоем участке?
— На моем, — хрипло ответил сонный голос.
— Кто-нибудь его допрашивал?
— Нет. Он сразу же попросился к вам. Я и отправил.
— Добро, отбой, — положил трубку на рычаг чекист. После чего заходил по комнате.
Сразу же, как Воронова унесли (он был уверен, что это настоящая фамилия), капитан внимательно просмотрел все другие документы, в том числе командировочное предписание.
Печать и бланк с грифом Наркомата внутренних дел, содержание документа, а также золотой слиток с клеймом Госбанка СССР снимали всякие сомнения.
Это был именно тот «особо важный» груз, о котором говорилось в шифрограмме из Центра.
О перебежчике и ценнейшей информации можно было доложить в управление, но в тылах армии действовали вражеские разведгруппы, подключавшиеся к линиям связи. Одну такую ликвидировали накануне, и капитан принял решение сообщить все по приезде лично, так было надежнее и безопаснее.
Натянув на плечи видавший виды рыжий кожан (в нем капитан всегда выезжал на задания) и на голову армейскую фуражку, он аккуратно уложил в вещмешок старшины все, что тот доставил.
Затем снял со стены автомат, проверив диск, затянулся портупеей с пистолетом и, вскинув на плечо сидор, вышел сквозь темные сени на крыльцо, под моросящий дождик.
— М-да, лето, твою мать, — подняв воротник, шагнул с покосившегося крыльца к стоявшему у завалинки пятнистому «цундапу».
Отстегнув фартук его люльки, Кураев поместил туда вещмешок с автоматом, застегнул фартук и, включив зажигание, толкнул ногой рогульку заводной ручки.