Тот же, присев на корточки, достал оттуда тонкую пачку рейхсмарок, несколько фотографий и какие-то сложенные вчетверо листки, судя по виду письма.
Фото привлекли внимание старшины, и он стал внимательно их разглядывать.
На одном погибший был в парадной форме офицера люфтваффе и с какой-то расфранченной девицей, на втором — в летном комбинезоне у «мессершмита», а на третьем — рядом с грузным человеком, в высокой фуражке и мундире с аксельбантом, увешанном крестами, спесиво смотревшим в объектив.
— Вот тебе Геринг, — показал Сашке фото Тим. — Я видел его портрет в одной немецкой комендатуре, которую мы разгромили под Оршей.
— Ну и боров, — нахмурился матрос, заканчивая ощипывать птицу и смахивая рукой перья с коленей, — пудов на десять.
— И карта у этого фрица интересная, с их аэродромами и воинскими частями. Пригодится нашим. А вот из этого послания я себе самокрутку и сварганю, — развернул старшина одно из писем. — Судя по всему, от фрау, бумага тонкая и духами пахнет.
Он ловко свернул из странички козью ножку, достал из кармана бриджей горсть сухого перетертого мха и засыпал внутрь, примяв большим пальцем. Потом, взяв из горящего костра ветку, прикурил.
— У-у-у, — с наслаждением затянулся и выпустил носом густую струю дыма, — даже башка закружилась.
После этого, попыхивая цигаркой, Тим взял из рук Сашки ощипанную и ставшую намного меньше тушку, ополоснул ее в ближайшей лужице и насадил на шомпол.
— На, жарь пока, — протянул другу. — А я вон на ту горку взберусь, погляжу, как нам лучше озеро обходить. — Он показал на высокую сопку.
Когда зарумянившаяся птица начала издавать дразнящий запах и постреливать в языках пламени голубоватыми искрами капающего сока, старшина вернулся и, тяжело дыша, присел к огню:
— Черт! Как вкусно пахнет. Да ты настоящий кок, умеешь.
Достигнув вершины очередной сопки, где тонко свистел ветер, друзья остановились.
Внизу, на десяток километров, примыкая одной стороной к озеру, а другой уходя в тундру, тянулась обширная низменность, в центре которой что-то неясно чернело.
Старшина стал всматриваться в ту сторону, затем протер слезящиеся глаза и сдавленно пошептал: кажись самолет.
Не сговариваясь, друзья упали в мох, замерли.
— Это, наверное, тот, из которого немец выпрыгнул, — сдавленно прошептал Сашка.
— Щас узнаем, — хищно ощерился Тим и потянул из-за пояса «вальтер». — Ты давай лежи и наблюдай, а я малость разведаю.
После этого, передернув затвор, ужом пополз вниз.
