Александра Васильевна бросила стирку, не торопясь вытерла передником руки, подошла к кроватке, отодвинула её в тень старой шелковицы. Затем сняла с верёвки ещё влажную марлевую накидку, пронзительно пахнущую чистым бельём, свежим ветром, и осторожно накрыла кровать сына, деревянную, сделанную в длинные зимние вечера самим Алексеем Николаевичем.
— Мама, у меня обед поспел! — закричала в распахнутое окно веранды Рая.
Александра Васильевна замахала дочери рукой, дескать, разбудишь парня. Думала закончить стирку к обеду, да не вышло — вишь сколько накопилось. Вовкиных пелёнок одних — весь двор завешан. Позавчера Алексей Николаевич пришёл с полигона — за голову схватился, говорит — такая картина, будто вражеский полк капитулировал.
— Значит, так, папа придёт на обед? Или мы сиротами сегодня будем? — послышалось с веранды.
— Вот я отцу расскажу, что ты над ним подтруниваешь. Он тебя на рыбалку завтра и не возьмёт, милая девушка. И будешь ты сидеть со мной, бельё гладить, — ответила ей Александра Васильевна.
— Мой папа — человек! Он шутки понимает. И вообще мы с ним друзья навек, — запела Рая.
Александра Васильевна засмеялась звонко, по-девичьи запрокинув голову, солнце засверкало на её ровных белых зубах, закупалось в густых чёрных волосах. Она так радостно и так щедро смеялась, что не услыхала, как хлопнула калитка, как зачастили чьи-то шаги по гладко утоптанной стёжке к дому, не услыхала, как её окликнули.
Смеялась она оттого, что сегодня выдался такой день, что у неё шалунья-дочка, что у неё есть Вовка, у которого столько пелёнок, что можно подумать, будто капитулировал целый полк.
— Шура! Милая!
Александра Васильевна замерла, медленно обернулась.
Соседка подбежала, обняла её.
— Только что санитарная помчала на полигон. Будто бы твоего Лёшу снарядом…
Она бежала по улице без крика. Чёрные волосы вставали густой копной, падали на глаза, и от этого ей казалось, что всё впереди: улица, белостенные низкие мазанки, деревья — покрыто чёрным туманом.
«А может, спутали, может, кто другой, не он», — проносилось в голове.
«Два раза похоронную получала — всё жив был. Неужто сейчас…» — кричало в ней.
Шёл последний день инспекторской поверки. На сегодня были назначены стрельбы. Рота Афанасьева, вот уже четыре года подряд занимавшая первое место в округе, решила и на этот раз удержать этот почётный рубеж.
Начали хорошо. Первый, второй, третий экипажи отстрелялись на «отлично». Командир части подмигивает Афанасьеву, ус свой будённовский покручивает — доволен. Наконец, остался последний танк изо всей роты. Командир доволен — уже есть семьдесят процентов отличных оценок. Теперь даже если этот последний пальнёт в чистое небо, первое место всё равно обеспечено роте Афанасьева.
