— Бестактная ты все-таки язва, — хмыкнул Толстых. Зыркнул вдоль стола президиума, кому-то кивнул. Откликаясь на приглашающий жест Резуна, поднялся. Склонился к уху Гулевского. — Зря ты эту сходку затеял. Не монтируются Гулливеры в президиумы. Мельчают от славословий.
Отдуваясь, направился к трибуне.
Гулевский нахмурился, так что кожа натянулась на выступающих скулах, а морщины волнами загуляли по лбу. В сердцах потеребил переносицу. Удачно подковырнул злоязыкий прокурор. И впрямь меж сановных, оплавленных, будто догорающие свечи, лиц чувствовал он себя неуютно.
Особое положение Гулевского в научном мире определила черта характера, которую недоброжелатели называли упертостью. Убежденный в своей правоте, он двигался к поставленной цели, расчищая преграды и завалы с неотвратимостью шагающего экскаватора.
В начале девяностых с крахом Советского Союза началось повальное разграбление нажитого за годы советской власти. Безнадежно устаревший уголовный кодекс, не ведающий понятия частной собственности, не мог служить хотя бы слабой преградой для перетекания денежных потоков в карманы нуворишей.
Тридцатилетний Гулевский принялся обивать пороги высоких инстанций, доказывая необходимость срочного реформирования уголовного закона.
Не по возрасту ретивому доценту разумно возражали, что в стране до сих пор не принят системообразующий, гражданский кодекс. А значит, менять уголовное законодательство не пришло время, — не нанимают сторожа, пока не выстроят новое здание. «Но если не поставить охраны, то и здание никогда не достроят, — упорствовал Гулевский. — Разворуют прямо на стройплощадке. Вы что, хотите жить в бандитском государстве?» — напористо спрашивал он. Смущенные чиновники от ответа увиливали.
Гулевский настаивал, что вместо латания обветшавших кодексов необходимо разработать правовую концепцию и на ее основе создавать новое законодательство, в котором все отрасли права должны быть гармонично увязаны меж собой и способствовать торжеству гуманности и справедливости. Над наивностью его посмеивались. Но неутомимый правовед продолжал отстаивать идею на всех уровнях.
В конце концов, действуя, где напором, где сметкой, сумел пробиться на прием к Ельцину. Слова о торжестве гуманности в зарождающемся государстве президенту понравились. Правда, увесистую программу комплексного реформирования законов отложил не листая. Но — стремясь к невозможному, добьешься многого, — был дан зеленый свет подготовке нового уголовного кодекса.
