— Слушаю.
— Следователь Рябинин? — официально спросил женский голос.
— Да.
— Звонят из больницы. Меня просили вам сообщить, что Вера Михайловна Пленникова умерла.
Из дневника следователя. Говорят: «Какая нелепая смерть». А покажите мне другую, покажите мне лепую!
Рябинин сидел у одной стены, Петельников — у другой. Между ними тянулся стол, и за этим столом, тоже в общем-то между ними, сидел Юрий Артемьевич Беспалов. Они молчали, отчего рабочий день прослушивался каждой своей жилкой: за стеной глухо возмущалась Демидова, в приемной постукивали каблуки, наверху печатала машинка, где-то бубнило радио, и всюду звонили телефоны.
— Говорят, раньше с вором поступали так: обмазывали его горчицей и выгоняли из города, — сообщил прокурор и внимательно посмотрел на вентилятор, словно ему и сообщил.
— А сардельку давали? — поинтересовался инспектор.
Рябинин незряче разглядывал торец стола. Он ждал. Чего?.. Хотя бы взрыва, эмоционального взрыва, в целительную силу которого он верил…
Бывали положения, когда нервы у всех напрягались медленно и верно, напрягались до того предела, за которым общение людей становилось невозможным. Тогда происходил взрыв — с упреками, возмущениями, криками и даже руганью. Первопричина напряжения от этого взрыва не исчезала, и вроде бы ничего не менялось, но люди облегченно вздыхали — как гроза прошла.
— Что же у нас есть? — наконец спросил Беспалов, больше обращаясь к инспектору.
— А ничего!
— Вам она что-то сказала…
— Про пальто, шляпу и фигуру покупательницы. Похожа на Калязину. Это предположение. Да и какой я свидетель…
— Дочка?
— Мать с ней на эту тему не говорила.
— Другие продавцы?
— Ничего не знают.
— Фальшивка что?
— Стекло, дюраль. Сделана умелыми руками.
— Сама изготовила?
— Вряд ли, скорее какой-нибудь любитель.
— Итак, мошенница опять уходит? — удивился прокурор.
— Почему же мошенница? — еще больше удивился инспектор. — Убийца она, а не мошенница.
— Что же будем делать?
Этот вопрос прокурор задал опять вентилятору. Рябинин знал, кому этот вопрос, потому что вентилятор не работал, не сделался мохнатым от быстрого вращения, а костляво белел на углу стола. Но ответил каким-то елейным голосом инспектор:
— Сергей Георгиевич знает.
— А если провести у Калязиной обыск? — тихо спросил Рябинин, и, как ему показалось, тоже у вентилятора.
— Нельзя, — сразу ответил прокурор, блеснув в упавшем солнце седым виском. — Для обыска нет законных оснований.
— Да она этот бриллиантик затараканила в такую нору, что его в с рентгеном не найдешь, — заметил Петельников.
