Они говорили о преступнице и не говорили об умершей. Рябинин понимал: инспектор видел продавщицу мельком, прокурор совсем не видел. А он вчера утром сидел у ее кровати — сегодня утром ее уже нет. Какой же теперь смысл в их работе? Какой смысл искать этот затараканенный бриллиант, когда Пленниковой нет в живых? Ах да, государству причинен значительный ущерб…
И промелькнуло, исчезая…
…Смерть глупа, страшна, неотвратима и болезненна — черт с ней. Но ведь обидно!..
Рябинин всегда считал, что преступление лучше расследует тот следователь, который жалеет потерпевшего. Кажется, так и записано в его дневнике. Нет, немного не так: «Жалостливый следователь лучше равнодушного». Или «Жалостливый следователь справедливее равнодушного»? Да он эту мысль отстаивал; он спорил даже с теми, с кем и спорить не стоило… И что же теперь? Своей жалостью он ее не спас, но упустил преступницу.
— А вы бы стали допрашивать? — вдруг спросил Рябинин прокурора.
— Не знаю, — замялся Юрий Артемьевич, начав раздраженно пошатывать подбородок.
— А ты бы? — спросил Рябинин и Петельникова.
— Стал бы! — жестко ответил инспектор, видимо ждавший этого вопроса, а может быть, ради него здесь и сидевший.
— Не пожалел бы? — удивленно протянул Рябинин.
— А хирург жалеет больного? — спросил теперь инспектор, как ударил по уязвимому месту, которое-таки нашел.
Хирург жалеет больного… И все-таки делает операцию; чем больше жалеет, тем решительнее берется за скальпель. А он пожалел бездеятельно, как обыватель. Да нет, отличается он от хирурга.
— Операция спасает больного, а допрос…
— Твоя жалость в данном случае оказалась бессмысленной.
— Скажи, — не удержался и Рябинин от запрещенного удара, — какой смысл инспектору уголовного розыска ловить в подвалах кошек для старух?
Петельников кинул взгляд на Беспалова: знает ли? Юрий Артемьевич улыбнулся — он знал. Тогда улыбнулся и Петельников, сгоняя этой улыбкой то недовольство, которое закаменило его лицо.
— Я найду свидетелей, — громко сказал Рябинин. — Магазин был полон народу…
— Уголовный розыск поможет, — согласился инспектор.
Беспалов снял трубку звонящего телефона. Весь его недлинный разговор состоял из чередующихся «да» и «хорошо». Юрий Артемьевич покосился на аппарат, словно еще слышал голос с того конца провода, и спросил Рябинина:
— Вы знаете, что дело о хищении бриллианта взято городской прокуратурой на контроль?
— Да.
— Зональный прокурор Васин приглашает вас для дачи объяснений.
