— Извините, — невинно проворковала Черная Рука, — а почему мы стоим? И, если не трудно, включите кондиционер.
Водитель, не решившись глянуть на пассажирку в открытую, скосил глаза в зеркало заднего вида. Зашипела пневматика, заурчал двигатель.
Наш автобус тронулся с места. Малолитражный грузовичок, набрав скорость, обошел нас на повороте, унося в чреве странный груз, доставленный из Москвы по воздуху.
— Ничего себе неделька начинается, — сестра надела солнцезащитные очки.
Ах, летний отпуск! Ах, южное море!
Достаточно произнести эти слова, чтобы все остальное представилось само собой: горячее солнце, обжигающий песочек, пальмы под бирюзовым небосводом, белопенный прибой, звездные вечера в стрекоте цикад…
Прибыв в курортный Сид, наскоро разобрав вещи, мы с Никитой отправились купаться. Едва ли не половина курортников говорила по-русски, и это не удивило: Анталья теперь для нас, как когда-то Крым. Только в Крыму сейчас дорого и грязновато, а тут — Европа: вышколенная обслуга, бесплатное пиво на пляже, никакого битого стекла, абсолютно прозрачное море… Да и цены на все, что немаловажно, куда привлекательней.
Брата, впрочем, более всего поразило обилие красивых женщин на пляже.
— Оля, смотри, смотри, — не унимался он, сворачивая голову в сторону очередного загорелого тела в волнующих бикини. — Какая барышня… Фигура — как у Анастасии Волочковой, а задница даже сексуальней, чем у Ксюши Собчак…
— Ник, ты ведь обещал! — напомнила я и, нарочито капризно надувшись, добавила: — Кстати, не забывай, что пока мы отдыхаем, я — твоя жена! Во всяком случае, для всех этих анастасий и ксюш. Где твоя обручалка?
Перед самым отъездом я прихватила папино обручальное кольцо и всучила Никите: мол, уж если разыгрывать мужа и жену, то по-настоящему! Сама же надела мамино.
— Извини, забыл впопыхах, — по интонациям брата я безошибочно определила, что он врет. — А где твое?
— В номере. Покажу, если не веришь. Но носить его я не буду.
— Почему?
— Тоже не хочу тебя ни в чем ограничивать. Женщина с обручалкой в обществе такого плейбоя, как ты, будет восприниматься всеми, как любовница.
— Собираешься завести курортный роман? — подначил Никита, хотя и понял, что именно я имела в виду.
— Посмотрим…
Вечерело. Медное солнце валилось за срез облаков. На горизонте маячила фелюга, воскрешая полузабытое школьное стихотворение о парусе одиноком.
Никита явно обращал на себя внимание: его рельефные бицепсы, белозубая улыбка и сдержанно небрежные жесты не оставляли барышень равнодушными. Это импонировало мне, вызывая одновременно легкий протест.
