Что?
Я мгновенно насторожилась. Это еще что за новости? Неужели я в самом деле нанесла себе столь серьезные раны? Брр, аж мурашки по коже! Недаром я никогда не любила ножи.
После чего осторожно приоткрыла один глаз и испуганно посмотрела на руки.
Так, одна, вторая. Вроде бы обе на месте. Правда, теперь повязка красовалась не только на правой руке, но и запястье левой было туго обхвачено бинтами.
Затем я с любопытством огляделась, желая увидеть спальню Велдона. Ну, или куда там меня перенесли после ритуала. Но почти сразу с разочарованием вздохнула. Я очнулась на диване все в той же гостиной.
— А, ты пришла в себя! — Томас, который сидел в кресле рядом, обрадованно вскочил на ноги. — Наконец-то! Любишь ты, однако, поваляться без чувств, Аль.
Велдон, который, стоя неподалеку, баюкал в ладонях полный бокал вина, выразительно закатил глаза и помотал головой.
— Лучше выпей немного, — проговорил он. — Тебе не повредит, Альберта.
После чего шагнул вперед и бережно поднес к моим губам бокал.
Я послушно сделала глубокий глоток. Правда, тут же закашлялась, подавившись слишком крепким напитком. В голове опасно зашумело, и я вспомнила, что с утра ничего не ела. Ой, лучше мне пока отказаться от алкоголя.
— Ну? — от нетерпения Томас чуть ли не приплясывал около меня. — Что тебе сказала Джессика? Она ведь откликнулась на твой зов, не так ли? Обязана была откликнуться! Ты видела ее призрак во дворце. Между вами есть незримая связь…
От трескотни обычно молчаливого Томаса у меня разболелась голова. Он задавал столько вопросов, что я понятия не имела, на какой из них необходимо отвечать в первую очередь.
— Томас, уймись, — добродушно пророкотал Велдон. — Дай Альберте немного прийти в себя.
— Некогда! — Томас сжал кулаки. — У нас остается все меньше и меньше времени! Что тебе сказала Джессика?
— Почти ничего, — честно ответила я.
— Этого не может быть! — Томас недоверчиво мотнул головой. — Мертвые обычно возвращаются за местью. Она обязана была сказать, кто ее убил. Кто, Аль? Это Тегрей?
— Джессика просила тебя не лезть в это дело, — спокойно ответила я. — И она действительно ничего мне не сказала.
Лицо Томаса исказила болезненная гримаса.
— Я не верю тебе! — прорычал он. Вскочил на ноги и качнулся ко мне, по-прежнему воинственно сжимая кулаки.
Я испуганно втянула голову в плечи. Ой. Ой-ой-ой. Никогда прежде я не видела Томаса настолько рассерженным. Сдается, известие о смерти Джессики действительно сильно ударило по нему. Да, он старается не показывать своего горя. Но эмоции, бушующие в его душе, настолько сильны, что прорываются через стену его демонстративного равнодушия.
