Но на этот раз, неизвестно почему, в кофейне людей было мало. В одном углу восседал дед Илю, околоточный, в другом притулился дед Боню Хаджиколюв. Молодые парни его прозвали „Боню Контролев“. Потому что тот в каждый разговор встревал, когда, по его мнению, непорядок получался. Однажды, когда он вот так несколько раз перебил Тилю Дрындавелу, учитель Манолов шутливо одернул его:
— Да брось ты, дед, свои придирки… А то вроде ты не Хаджиколюв, а и впрямь Контролев, все только и контролируешь…
Вот с тех пор так и пошло: Контролев да Контролев.
Иван думал, что он первый сообщит о новом злодействе Ганчовского, но об этом уже шел разговор. Видно, Диню многим жаловался, и, в конце концов, ему посоветовали пойти к Ивану. Авось поможет. Все были твердо убеждены, что Ганчовский поступил подло, но сказать об этом в открытую побаивались. Разговор шел намеками, шуточками да переглядыванием. Ни у кого не хватало смелости высказаться прямо. Боялись соглядатаев Ганчовского. К тому же сам он дней десять как заявился в село к уборке риса. Вот уже два-три года он сам лично обрабатывал свое рисовое поле. Около него суетился какой-то высокий, хорошо одетый господин, но кто он ему был? Компаньон или что другое, — никто не знал. А недавно о дочке Ганчовского, которая училась во французском колледже в Пловдиве, разные слухи пошли, так со случая с Мангаловым разговор на нее перекинулся.
— Так зачем, говоришь, ездил он на курорт в Нареченские воды? — лукаво ухмыляясь, спросил Стойко Алтын, половой в кофейне. — Там вроде от нервов лечатся…
— Дочь туда возил, — со смаком начал Генчо. — Что-то у нее неладное случилось, промашка какая-то, то ли топиться хотела, то ли травиться, не скажу, но дело темное… Любовь, вроде…
— Да какая тут любовь?! — прикинулся ягненком невинным Ангел Мачков и хитро подмигнул: — Не рано ли ей?
— Такие-то и на ровном месте спотыкаются, — вставил Алтын и плотоядно погладил бородку.
— Вырастет — поумнеет, — мудро добавил дед Илю и затянулся трубкой.
— Какая любовь, с кем? — не унимался Мачков.
— С одним парнем из коммерческой гимназии, — ответил Генчо.
— Ага! — одобрительно кивнул Стойко. — Понятное дело — коммерсант! Смекнул, где погуще…
— А говорят, из бедных, — сказал Генчо.
— Да-да! — подтвердил Мачков. — Бедняк бедняком… — и потом снова подмигнул: — Коммерсант не коммерсант, а ловко за дело взялся, молодец!
Лето обыкновенно семья Ганчовских проводила в селе. Дочь дружила с сельскими девушками, училась вышивать, рукодельничать, в праздники на хоровод выходила. А сын Ганчовского был еще младше, он теленка на выпас водил.
