— Ничего у них не выйдет, — успокоил его дядюшка Продан. — Встанет народ за правду, совладать с ним трудно… Когда Минчо начал эту бучу, я не верил, чтобы у него что-нибудь вышло. Чтобы удалось поднять все село против Георгия Ганчовского, говорю ему, дохлое дело… А оно вишь, как повернулось… Постепенно да помаленьку расшевелились люди, и откуда взялось только… Потому как общее дело, не очень-то уж напирают, но и этого достаточно…
— Некуда скотину выгнать! — загорячился Иван. — Что общее-то оно верно, но потому-то все и используют эти выпасы. Хорошо тем, у кого свои луга. Да сколько их таких найдется? А остальные на общее надеются…
— Народ… что с ним поделаешь? — отозвалась Кина.
— Ты умей его приласкать, — важно произнес Димо. — Поставь против Ганчовского таких людей, чтоб и пикнуть не смел.
— Да ведь Ганчовский купил эту землю, — отозвалась Албанка с той стороны. — Как так у него отберешь?
— Сделка незаконная, — пояснил Иван.
— Община продала ему эту землю, — настаивала Албанка.
— Продала, когда Ганчовский был депутатом, — рассердился Димо. — Распустил совет, поставил своих прихлебателей в трехчленку и устроил торги. Так и каждый дурак сумеет.
— Да и торги-то, торги-то! — воскликнул Иван.
— Как и остальные его мошенничества. Напечатал в городе, в ихней газете, объявление о торгах, скупил все номера, чтобы никто прочитать не смог, вот так и обтяпал свое дельце… — Димо рассказывал, злобно посматривая на Албанку. Дядюшка Продан увлеченно слушал его, одобрительно кивая головой.
— А на торгах, на торгах-то как было? — погрозил он пальцем. — И в здание никого не пустили.
— Да что тут говорить, грабеж средь бела дня да и только. И невиданное и неслыханное дело, — повернулся к нему Димо. — А земли-то сколько? Тысяча декаров, что ли?
— Тысяча и сто, — сказал Иван.
— Тысячу сто декаров купил по полторы тысячи левов за декар, а в том же году сдал их в аренду Нико Оризарину за тысячу восемьсот в год…
— Триста тысяч чистых — левой рукой в правый карман, — заметил Младен.
— И это только за один год, — обернулся к нему дядюшка Продан. — А потом? Миллиончики, миллиончики…
— Кто смел, тот два съел, — вступилась Албанка. — Ум надо иметь.
— Тут большого ума не надо, — огрызнулся Иван. — Продают тебе землю по полторы тысячи левов за декар, когда и слепому ясно, что ты тут же сдашь ее в наем за тысячу восемьсот…
— Слушай, сватья, — обратился дядюшка Продан к старой, — это в каком году было?
— Торги-то? — переспросил его Иван. — Торги были в тридцатом.
