Однако Стрегон выдержал. А за прошедшие годы даже научился ладить со своей второй половинкой, хотя до сих пор не мог с уверенностью заявить, что наконец нашел с ней общий язык. Было похоже, что зверь смирился с унизительным положением, признал за человеком какую-то силу. Однако стоило дать слабину, как он забывал о перемирии, и все начиналось по новой.
Пока Стрегону везло. Всякий раз после охоты он все-таки возвращался в прежнее тело. Однако сколько это будет продолжаться, он не знал. И не знал, как долго сможет противиться безудержному зову своего второго «я». Как выяснилось, зверь внутри его все еще набирал силу. Вроде пять лет прошло, и процесс, по заверениям Шира, должен был замедлиться. Но этого почему-то не случилось, и Стрегон отчетливо видел, что волк с каждым днем становился чуточку сильнее. С каждой ночью все увереннее поднимался на лапы, все требовательнее подходил к опасной границе трансформации. И все внимательнее изучал окружающий мир, делая выводы, набираясь опыта и становясь более опасным.
За последние месяцы Стрегон не раз ощущал в себе его присутствие даже посреди бела дня. Не раз слышал внутри раздраженный или недовольный рык. И с холодком чувствовал, что хитрая бестия просто избрала другую тактику, раз за разом подбираясь все ближе и явственнее, все настойчивее выглядывая через его пожелтевшие зрачки.
Вот и сегодня в зале он едва не перекинулся. А когда все закончилось, пришел на этот утес. Пришел с нетерпением, со смутной надеждой. Не слишком понимая, почему вопреки рассказам побратимов совершенно не чувствует того, что должен был испытывать, находясь рядом с неумолимым, раздраженным, откровенно недовольным вожаком.
Удивительно, но ему не хотелось упасть на брюхо или униженно вымаливать прощение, подворачивать беззащитное горло или воевать за лидерство в стае. Сейчас ему просто было тоскливо. Но причину этого состояния Стрегон не мог понять. За исключением того, что сейчас в нем бурлили чувства очнувшегося ото сна волка. Его боль. Его тревога. Его стремление быть услышанным. Именно они привели его сегодня сюда, к Белке. И именно он зачем-то искал ее этой ночью.
— Эй, ты чего? — тихо спросила Белка, когда Стрегон вдруг обхватил голову руками и сгорбился, словно внутренний зверь рвал его на части. — Стрегон, тебе плохо?
— Не знаю, — устало выдохнул он. — Не знаю… ничего уже не понимаю…
— Все равно скажи, — как можно мягче попросила Гончая. — Ты ведь для этого пришел? Что тебя гложет?
