Миссис Коллинз предложила прислать им горячей воды, чтобы они могли принять ванну. Элис лишь вымыла руки и лицо перед ужином, а потому с радостью приняла это предложение.
– Слава богу, это закончилось, – заявила она, когда они оказались в своей комнате.
– Что? Тебе не понравилась баранина миссис Коллинз?
– Мне не понравился священник!
Он усмехнулся.
– Ты с ним управилась достаточно ловко.
Элис насупилась.
– Тоже мне священник.
– Ну, я бы предпочел его интерес этому навязчивому торговцу. Он меня просто замучил. Я купил два чайника, которые мне не нужны! Что мне теперь с ними делать?
Элис рассмеялась. Это был веселый смех, который ей не пришлось подавлять. И ей это понравилось. По-настоящему. Она не могла вспомнить, когда в последний раз смеялась так беззаботно.
– Ну, вы могли больше общаться с Грегорией. Она не могла оторвать от вас глаз.
– Правда? Я не заметил.
– Вы не заметили, сколько раз она просила вас передать ей что-то?
Он пожал плечами, и она поняла, что внимание женского пола было для него не в новинку. Он, наверное, никогда не замечал, какое оживление в женском обществе производило его появление. Даже миссис Коллинз поддалась его чарам.
Маркус опустился в кресло и принялся стаскивать с себя сапоги, криво усмехаясь.
– А что вы думаете о знаменитых лепешках миссис Коллинз? – игриво спросила она. – Они такие вкусные, как она расписывала?
Он открыл рот и показал пальцем куда-то внутрь.
– Я думаю, что оставил зуб в одной из этих лепешек. Воистину, они же каменные. Ими можно заряжать пушки вместо ядер. Армия сказала бы спасибо.
Элис захихикала.
– Значит, мы не останемся еще на ночь, чтобы снова насладиться их вкусом?
– Если я еще раз попробую их, то останусь вовсе без зубов.
Они продолжали улыбаться, когда в дверь постучали. Уэзертон впустил в комнату Грегорию и поспешно взял у нее ведро с водой.
– Ах, большое спасибо, сэр.
Молодая женщина с благодарностью посмотрела на него, направившись к ванне.
Она начала наполнять емкость, спрятанную за ширмой. Покончив с этим, она понесла пустые ведра к двери. Бросив последний взгляд в сторону Уэзертона, девушка пообещала принести еще два ведра воды и вышла.
Пока ее не было, Элис принялась изучать ширму. Она с радостью обнаружила, что та совершенно не прозрачная. Сквозь плотную голубую ткань ничего не было видно. Даже если бы Уэзертон остался в комнате, пока она мылась, она все равно находилась бы в сравнительном одиночестве. Это ей понравилось.
