— Чай? — поразился Томас. — Вы?
— Булман тогда руководил факультетом Прикладной Геометрии, а я был всего лишь аспирантом, — признался Хиллман. — Родерик попросил меня помочь, не хотел посвящать в свои дела персонал Университета. И я согласился.
— Чем же они там занимались? — поинтересовался Томас, — Геометрия, Механика, Химия, Алгебра и, кажется, Геология?
— Археология, — поправил немного успокоившийся Роберт, судорожно шаря в кармане свободной рукой. — Увы, понятия не имею. Они собирались раз в неделю, и никогда при мне не вели бесед. Я лишь приносил им чай и уходил. А потом проветривал аудиторию, стирал с доски, расставлял стулья…
— А что было на доске?
— Формулы, — Хиллман достал, наконец, из кармана огромный клетчатый платок и трубно высморкался. — Целые ряды формул, на мой взгляд, совершенно бессмысленных.
— Что ж, значит, они вели какие‑то исследования, — подвел итог Маккензи, едва заметно отодвигаясь от собеседника. — Такое часто бывает в наше время. Сложные задачи требуют применения всего комплекса знаний, которыми в настоящий момент…
— Первым умер Флетчер, — медленно произнес Роберт, не отводя взгляда от серой стены аббатства. — Сердечный приступ. Его нашли дома.
— Да, я помню что‑то такое, — признался Томас, — это было примерно год назад…
— Следующим был Джонсон, — продолжил Хиллман, не обращая внимания на слова собеседника. — Упал в реку с моста, когда возвращался домой. Через месяц у Фергюссона внезапно открылась язва, и он истек кровью. Говорят, она хлестала у него изо рта фонтаном.
— Подождите, — пробормотал Томас, невольно отодвигаясь еще дальше, — разве Фергюссон не уехал в Бри полгода назад?
— О, да, — с затаенным злорадством произнес Роберт. — Но это ему не помогло. Как и Хоггарту, переведенному в Университет Даркмура. Он, говорят, повесился у себя в кабинете, когда его диссертация о ископаемых членистоногих была отвергнута ученым советом.
— Так это был Хоггарт? — воскликнул Маккензи, — я слышал об этом случае, но не знал, что это был наш Хоггарт!
— Булман умер два месяца назад, — прошептал Хиллман, опуская взгляд к грязным ботинкам. — Болезнь. Он два месяца не вставал с кровати из‑за скачков давления. В конце концов, инсульт его убил.
— Это я прекрасно помню, — задумчиво отозвался Маккензи. — Я, правда, не пошел на похороны, потому что плохо знал Булмана, но помню, как в Колледже была траурная церемония.
— Теперь Макгрегор! — зло бросил Хиллман, вновь хватая молодого ученого за рукав. — Они все мертвы, все! Знаете, что это означает?
