— В случае, — с нажимом произнес сержант, — если вы откажетесь добровольно явиться на допрос по делу профессора Макгрегора, мне предписано произвести ваш арест за противодействие расследованию полиции и доставить вас в дивизионный же участок.
— Предписано? — Маккензи сжал кулаки, а потом вытянул руку к сержанту. — Предписание! Живее! Вы не с оборванцем из доков разговариваете!
Глаза сержанта сузились до крохотных щелочек, рука, лежавшая на дубинке, заметно напряглась. Но, все же, он запустил левую руку за отворот мундира и вытащил на свет грязно–серый листок, покрытый убористым почерком.
— Вам предписано явиться немедленно, — процедил сквозь зубы полицейский, когда Томас выхватил у него из руки бумагу. — Немедленно.
Пробежав взглядом по убористым строчкам, ученый почувствовал, как у него свело лопатки. В принципе, сержант верно пересказал содержание бумаги — всего лишь парой слов. Задержав взгляд на печати Центрального Управления Столичной Полиции, Томас, нахмурившись, вернул документ сержанту.
— Я буду жаловаться, — пригрозил он. — Вы не имеете права хватать людей по ночам!
— Можете потом подать жалобу на необоснованное задержание, — процедил полицейский. — А теперь попрошу вас пройти с нами.
Маккензи собрался высказать этому болвану все, что он думает о столичной полиции, но в этот момент заметил еще один силуэт в дверях, что вели вглубь дома. Там, в полутьме, прижимаясь к стене, стояла миссис Финниган — испуганная, с широко раскрытыми глазами, прижимавшая к груди руку с белым платком. Прикрыв глаза, Томас усилием воли подавил приступ гнева. Затевать скандал здесь, в доме Финниганов, не имело никакого смысла. Это глупо и весьма невежливо. Лучше встретиться хоть с каким начальником этих остолопов, что, в общем‑то, просто выполняют приказ, и уж ему‑то высказать все, что накопилось.
— Извольте, — сказал Томас, хватая с подставки зонт. — Ведите меня в участок. Там и поговорим.
Констебль, что стоял за спиной ученого, тут же призывно распахнул входную дверь, печально звякнувшую колокольчиком. Маккензи поджал губы, развернулся и вышел на темную улицу. Констебль опередил его на пару шагов, показывая, куда следует идти. Сержант вышел из дома последним и пошел рядом с ученым — на полшага позади.
Наручников на Томаса не надели, но все же, шагать по улице под конвоем двух полицейских, как мелкий воришка, попавшейся на базарной краже, было чертовски унизительно. Следуя за толстым констеблем, шаркавшим по лужам на мостовой, Маккензи чувствовал, как постепенно закипает. Ситуация была совершенно идиотской. Арест — не арест, задержание — не задержание… Какая‑то невыразимая глупость! Да еще по какому поводу — по делу профессора Макгрегора! Полиция, вроде бы, уже разобралась с этим делом, привычно сев в лужу. Разве не так?
