Я не дала Рексенору договорить, зная, что он хотел спросить: «Но как же наследник?»
— Никак, Рексенор, и освободи мою постель немедленно…
… Людям Ликомеда всё же удалось найти тех, кто стоял за мнимым восстанием рабов. Двое мужчин из числа Советников. Они были измучены и едва держались краем сознания за реальность. Один из них бессвязно бормотал что-то о паутине, которая опутала всех. Я сдержала своё слово, хоть мне было и дурно видеть мучения на лицах, когда расплавленное золото струйкой лилось из ковша в их насильно разинутые рты. Меня трясло, как от озноба и всё плыло перед глазами. Но виновники были наказаны.
— Теперь ты разомкнёшь уста, Артемия? Когда наказаны все причастные…
— Нет. Не все. Остался ещё один. Но совсем скоро и его череп покроют золотом, ставя в один ряд с ликами предков, — произнесла я глядя в посеревшее, изнурённое тяжёлой болезнью лицо Ликомеда.
Он всегда учил меня держать своё слово. И я сдержала — это были последние слова, сказанные Ликомеду мною. Обращённые непосредственно к нему. Больше ни одного слова. До самой его смерти…
После слов Инса́ра в кибитке повисла тишина. Эмир Симбир подобрался, слово ядовитая гадюка перед броском. Взгляд его изменился, став настороженным.
— Мы договаривались о золоте, друг мой из числа «бессмертных». Ты получишь столько золота, сколько захочешь.
Инсар подошёл и зажал пальцами мою косу, наматывая её на кулак.
— Договаривались. Но я хочу не то золото, о котором ты подумал. Мне нужна белая шлюха. Разве её волосы не чистое золото?
Лёгкое натяжение кожи головы — и после Инсар отпускает мою косу, ожидая ответа от эмира.
Эмир хлопнул себя по ляжкам.
— Хей, друг мой. Ты принёс мне город на блюде, словно отрезанную голову барана. Неужели я тебе откажу в такой просьбе?
Он спустился со своего трона и подошёл ко мне улыбаясь.
— Позволишь хотя бы дотронуться до твоей платы напоследок? Говорят, их волосы мягче шёлка, а кожа белее облаков? Кожа — да, а вот волосы…
Эмир Симбир дотронулся осторожно до косы, взвешивая её на ладони, и поднёс к носу, вдыхая аромат.
— Пахнет кровью и болью. Так пахнет победа.
Не зря немногим ранее он показался мне ядовитой гадюкой — следующее его движение оказывается столь стремительным, что Инсар, стоящий по другую сторону от меня, не успевает среагировать. Симбир, выхватив из рукава короткий острый нож, одним махом перерезает косу у основания.
— Ты хотел золото, друг мой? Оно твоё.
Кочевник ухмыляется, бросая косу к ногам «бессмертного».
