Мне не дали времени ни забыться, ни оплакать Инсара — приготовления к пиру в честь бракосочетания начались почти сразу же. Вокруг сновали служанки, переодевая и разукрашивая меня золотой краской, готовя к вечернему представлению в угоду толстосумам, ради спокойствия которых был убит невиновный человек.
Ради церемонии во дворец даже были приглашены Жрецы — они надели на голову нам с Рексенором плетёные венки. А после церемонии закатили пир в честь бракосочетания. Обилие блюд и реки вин, громкая музыка и танцовщицы… Я едва высидела положенное время, чтобы иметь возможность удалиться. Скрылась с глаз посторонних и рухнула без сил на постель, отчаянно желая, чтобы произошедшее оказалось лишь кошмарным сном… Рядом со мной резвилась пантера. Послышался лёгкий стук в дверь и в мои покои вошёл Рексенор, чуть пошатываясь. Рубаха на груди была расстёгнута, а всклоченные волосы — в диком беспорядке. Он подошёл к кровати и не сел на неё — рухнул горой сломленных костей.
— Я пришёл навестить свою жену.
Он наклонился, стягивая обувь, и едва смог справиться с одним мягким тапком, расшитым золотой нитью. Шен-Ри тут же подскочила и схватила обувь в зубы. Лёгкий прыжок — и зверь довольно растянулся на кровати рядом со мной, терзая зубами дорогой тапок.
— Мне не нравится, что п… п…пантера разгуливает без намордника. Разве она не должна сидеть в клетке твоего зверинца?
— Нет, не должна, Рексенор. Потому что я так захотела. И потому что я легко с ней управляюсь. Я буду сажать её в клетку только на то время, когда не смогу контролировать её передвижение.
— Мне кажется, что я зря её тебе подарил, Артемия.
— Напротив, это лучшее, что случалось со мной за последний день.
Рексенор осушил большими глотками чашу вина и принялся развязывать тесьму на рубахе.
— Что ты делаешь, супруг мой? — я издевательским тоном протянула последние слова.
— Всего лишь хочу…
— Разве ты не помнишь наш договор? Ты приходишь в мою спальню в начале ночи — и уходишь под утро с утомлённым видом. Но что касается промежутка между твоим приходом и уходом — ты занимаешь место где-нибудь в углу комнаты, но только не в моей постели. Надеюсь, я довольно ясно выражаюсь: меня не коснётся ни один мужчина, тем более — такой, как ты, мерзкий мужеложец.
— Но я мог бы… — Рексенор выглядел жалко.
— Ты мог бы занять свободное место на тахте и лакать своё вино. Мы — всего лишь два торговца, заключивших сделку, не более того.
— Но как же?..
— Никак.
