«Хорошо», – говорю я ему.
Затем телефон звонит снова. Это интерн Шейлы, та девушка с длинными волосами с пробором посередине, что улыбнулась мне, чтобы дать понять, что мы с ней на одной стороне.
– Что происходит? Никто ничего мне не сказал.
– Хирургическая бригада уже на месте, – объясняю я ей. – И я отсоединила капельницу с аргатробаном. Больше у меня никакой информации нет – ну разве что о том, что мы не будем переводить ее в интенсивную терапию.
– Можешь меня набрать, как только что-нибудь выяснишь?
– Разумеется. – Я вспоминаю, что хотела задать ей вопрос.
– А ты заказывала для нее физраствор? – У меня пока не было времени проверить это на своем компьютере.
– Да, стандартный солевой раствор на семьдесят пять.
– Отлично. Я напишу тебе на пейджер, когда узнаю, что к чему. – Я завершаю звонок, и мне навстречу в коридор из палаты выходят Питер и студент. Я полностью пропустила разговор Питера с Шейлой.
Он оборачивается и озаряет меня своей знаменитой неотразимо дружелюбной улыбкой. – Увидимся, – громко говорит он, театрально взмахнув на прощанье рукой.
– Что?! – говорю я, подыгрывая его, как мне показалось, шутке. Это ведь точно была шутка – как он мог уйти, не введя меня в курс дела? Мой проклятый телефон снова звонит, так что я не могу быстрым шагом его догнать, чтобы уточнить.
– У нас на сегодня на рентген с контрастом записана Кандас Мур. Хотя не совсем понятно, в чем именно у нее проблема…
Это из отделения интервенционной радиологии, и мне нечего им сказать, кроме того, что, по словам пациентки, ее катетер не работает. «Эммм».
– Потому что к нам только что поступили два неотложных пациента, так что нам придется сместить ее на пару часов, ладно? Мы позвоним, когда будем готовы ее принять, – но это будет не скоро. – Он вешает трубку.
Мне безоговорочно следует пойти и поговорить с Шейлой, однако прежде я бросаю взгляд на свои записи. Так, Дороти пора принимать лекарства, а мне нужно выяснить, не улучшилось ли состояние мистера Хэмптона. Мне также следует дать ему знать про звонок сына, а также сказать, что мы не начнем давать ему ритуксан раньше трех. Теперь еще мне нужно сказать Кандас, что ее поход в интервенционную радиологию откладывается, и надеяться, что она нормально это воспримет.
Итак, нужно расставить приоритеты. Проблема с Дороти в том, что она непременно захочет поболтать, и хотя я обычно не прочь, прямо сейчас у меня попросту нет на это времени. Я достаю таблетки и настраиваюсь на быстрое отступление, однако тут же понимаю, что все это было ни к чему. Она снова разговаривает по телефону с дочерью (а может, она продолжает разговор еще с того раза?), обсуждая свою выписку. Я ставлю маленький стаканчик с таблетками и машу ей рукой. Она машет в ответ и шевелит в своей привычной манере пальцами, не отрываясь от телефона. «Когда я приеду домой, нам нужно будет постирать все шторы. Пожалуй, ковры тоже нужно почистить. Кроме того…» Я выхожу. Мне остается только воображать, какую суету поднимет Дороти дома после почти месячного отсутствия. Я открываю дверь и слышу, как она говорит: «Нет, ну конечно, я не буду их чистить сама!» Я улыбаюсь. Дочь Дороти проследит за тем, чтобы та себя не перегружала, хочет она того или нет.
