— Нет, он адвокат… Ну, это когда в суде…
— Я знаю, — улыбнулась Наташа. — Я педучилище в Хантах закончила.
— Педучи-и-и-лище?!
— Да. Год работала в Ёгане учительницей. Потом за Ивана вышла, ушла в тайгу. Не пускали. Комсомол выговор объявил. Я депутат была, председатель исполкома в город позвонил. Секретарь райкома говорит: Ивану в Ёгане найдем работу, не уходи из школы. Ты — национальная интеллигенция, в институт Герцена пошлем… Как можно? Иван — охотник. И отец — охотник. И дед. Ему в тайгу надо. Ушла.
— Полюбила, — сказала Ледзинская.
— Знаешь, теперь не верится даже, что полюбила.
— Почему?
— Выпить любит. Стал много денег получать — охотник хороший, все хвалят, премии дают, а пьет! Никуда не годится. Как в лесу живем — хорошо. В Ёган приехали — побежал в магазин. Денег не даю — в долг берет. Пошла к продавщице: зачем в долг даешь? Опять дает. Валентину Михайловичу пожаловалась, тогда прекратилось. Опять друзей много. Все поят. Ищи пьяного! Как трезвый — хороший человек. Водку, спирт увидел — побежал телок за маткой. — Она помолчала. — Шибко пьют мужики. Делать что-то надо…
— Так делают, — сказала Ледзинская. — Указ вот вышел…
— Надо еще Указ. Башки им поотрубать. Вот… — Она вдруг осеклась, бросив взгляд на дверь.
— Знаешь их? — быстро спросила Ледзинская. — Я заметила, что знаешь.
Наташа помолчала.
— Иди за дровами, — сказала она мальчику. Тот вышел, натягивая на ходу интернатское пальто. — Приезжали неделю назад.
— Зачем?
— Со спиртом. На спирт — давай шкурки. Суют Ивану бутылку. Сама взяла бутылку — по голове хотела этого… полного — промазала, попала по спине. Потом уехали.
— Сюда приходили? — спросила Ледзинская. — Как же они нашли?
— Нет. Не сюда. На берегу мы были: Андрюшка как раз с капканами приехал. И они едут. Увидели — пристали.
— Спирту у них много было?
— Много. Полный мешок. И так еще.
— Какой мешок?
— Ну, вот такой… за плечами носить.
— Рюкзак?
— Да.
Полный рюкзак, подумала Ледзинская. И так еще. Нет, столько спирту они выпить не могли. Значит, обменяли на пушнину. Вот почему они второй полушубок не достают.
— Кто-то им отдал все же шкурки, — сказала Ледзинская.
— Отдал, — подтвердила Наташа. — Он показывал.
— Показывал? Шкурки?
— Да. Говорит: смотри — другие дают. Чего боишься? И ты давай, ничего не будет. Деньги предлагал. Говорит: ничего не бойся. Меня самого, говорит, все боятся. Я сам, говорит…
— Что?
— Говорит… сам в прокуратуре работаю. Это правда?
Это теперь на весь район разнесется, подумала Ледзинская, что работник прокуратуры ездил и выменивал на спирт пушнину. Ну, погоди, Шалагин!..
