Летом 1852 года Роберт Мартино[8] ввел Лира в круг прерафаэлитов, познакомив с Уильямом Холманом Хантом, одним из «отцов-основателей» Братства. В «Автобиографии» Хант вспоминает[9], что во время встречи Лир вел себя беспокойно, рассказывая гостю о том, как работает с акварелью. Когда Лир показывал незаконченное полотно «Каменоломня в Сиракузах», Хант понял причину нервозности коллеги: меловые глыбы и фиговые деревья на переднем плане картины выглядели неубедительно, ведь Лир работал по памяти, используя зарисовки, сделанные во время давней поездки в 1847 году. Тогда-то новый знакомый и поведал хозяину мастерской, что все можно исправить. Не надо снова отправляться в Сиракузы, чтобы оживить впечатления. Виды, очень похожие на сицилийские, оказывается, можно зарисовать и здесь, в Англии, например, в Фэрлайте, в окрестностях Хастингса. Хант как раз собирался отправиться работать в те края. Он пригласил нового знакомого присоединиться к работе на пленере, и Лир с радостью согласился.
В Фэрлайте Хант принялся за полотно «Наше английское побережье». Рёскин[10] позже скажет: «…оно дает нам представление, с чего начиналась история искусства». Абсолютный баланс между тенью и светом в картине был достигнут, по мнению критика, благодаря мастерскому владению краской и кистью.
Правдивость — вот, к чему так стремился Лир! Ко времени знакомства с Уильямом Хантом он уже совершил много долгих поездок, сделал тысячи зарисовок экзотических мест и гордо называл себя «поэтическим топографом».
Интуитивно Лир понимал, что истинная правда заключается в умении подчинить себе палитру. А вот в этом вопросе Лир чувствовал себя, увы, не совсем уверенно.
Формально Лир не получил художественного образования, воспитывавшая Эдварда старшая сестра сумела дать лишь домашние уроки. Да, к моменту встречи с Хантом он уже был опытным рисовальщиком, его акварели считались замечательными, но Эдвард хотел во что бы то ни стало научиться создавать большие полотна, писать их масляной краской. Только внушительных размеров холсты он называл картинами! А для этого мастерства рисовальщика и развитого чувства цвета было мало. Хант догадался при встрече, чем сможет помочь коллеге.
Десять дней пейзажисты вместе работали на природе. Совершая ночные прогулки с фонарем, Хант как-то наткнулся на заброшенный сад, где утром построил соломенный шалаш. Друзья стали использовать его, чтобы изучать эффекты лунного света, проникающего через деревья. Местные жители посчитали джентльменов с этюдниками и фонарями в руках бродячими сумасшедшими. Вечерами Лир записывал в записную книжку все, что ему рассказывал учитель. Эдвард называл свой дневник «Книгой находок», обыгрывая имя друга — «Ye Booke of Hunte»
