А жаль.
Прошло много лет.
С удивлением понимаю, что плохо помню те годы.
А ведь это удивительные годы — я был исполнен щенячьей серьёзности в познании окружающего, тыкался носом в жизнь, а она тыкала мне в нос в ответ.
Нынче в памяти только обрывки, такими мы помним сны,
лоскуты, самые яркие или самые серые.
Но всегда такие удивительные.
Мы просто забыли об этом.
Нам просто нужно вспомнить и улыбнуться.
Потому что потом к нам пришла война.
Даже туда пришла, где не стреляли.
И она так и не окончилась.
29 июня
На склонах зеленеет и поднимается из-под снега ольховый стланик, и горы становятся ближе.
Ей-ей, не вру.
Снег увеличивал расстояния. Работа у него такая — путать, смешивать небо с землею и увеличивать расстояния и путь.
В таких местах, как тут, поневоле начинаешь понимать, отчего одухотворяли природу. У человека совершенно разное, индивидуальное понимание, ощущение хода времени и вообще, и в течение суток, разные страхи, желания, мечты.
Все они могут быть не просто сведены в единообразный пантеон, но и навязаны в виде системы мировоззрений. Проще всего это сделать, если одухотворить природные явления и объекты. И я ведь совершенно не вру, вы вспомните хорошенько, как разговаривали с облаками, деревьями и как мстили столу, об угол которого ударились. А вот тут, в глуши, всё это всплывает необычайно сильно.
И волей-неволей положишь украдкою кусочек хлеба на плоский камень — пусть будет. Мало ли?
В остальном же всё по-прежнему. Очень жду, когда обрушится снег, что нависает над ручьём — невозможно спуститься, откровенно опасно. В обледеневшей, напитанной влагой тяжёлой серовато-белой массе несколько параллельных продольных трещин, в которые можно упасть да там и остаться. Ещё там постоянно происходят какие-то подвижки. Рухнет пласт на голову, и поминай, как звали. А водички из ручья хочется. Очень и очень хороша в ручье вода — холодная, кристально чистая и вкусная, как запах чубушника. Чем дольше я не могу её попробовать, тем вкуснее.
Честно сказать, опасаюсь теперь писать о женщинах, патронах, сахаре, трамваях, дрожжах, сладкой вате, каруселях и разбитом планшете. И вот по какой причине: всего этого тут очень не хватает. Не хватает — и ладно бы, почему бы не написать, но — а ну как привезут ?
Теперь я буду крайне осторожен. Чудес не должно быть много.
Но и без них никак.
Тогда пусть в течение пяти дней с момента прочтения этого вот письма случится с вами хорошее и доброе чудо.
