Лихорадочно выпихивая друг друга, мы выбрались наружу и оказались в пещёре. На дверной проём беззвучно наползла каменная плита, совершенно слившись с бугристой стеной. Впрочем, на плите бескомпромиссно имелась красная, словно изнутри подсвеченная кнопка, на которую Боба не замедлил нажать. Плита тут же вновь отъехала, открыв успокоительный интерьер хитрой каморки, и, повременив немного, вернулась на место.
— Ну ладно, пора, пожалуй… — неуверенно произнёс Джон и, обогнув торчавший прямо посередине прохода каменистый нарост в виде гигантского боровика, направился к выходу, горевшему невдалеке оранжевым сиянием солнечного денька.
Продравшись сквозь концлагерные переплетения дикой ежевики, мы очутились на склоне горы, поросшей потрёпанным кустарником, кое-как торчавшем на каменистом склоне.
Восхитительные ландшафты открылись нам. По всему окоёму вдалеке плыли в голубоватой дымке изломанные гряды гор; ближе, на круглых боках холмов зеленела трава, небольшими кучками толпились деревья. Скромная речушка, извиваясь змеёй, нестерпимо сверкала расплавленным серебром под лучами полуденного светила. Под самой горой меж высоких темнолистых кипарисов тянулась серая лента проселочной дороги. А дышалось бесподобно, полной грудью — со смакованием сладости ароматного, ещё не осквернённого дарами фабричных труб воздуха.
— Вот он, Рим… — мечтательно прошептал Джон, запрокинув голову в белесое, без единого облака небо.
Серёга подозрительно посмотрел вверх, и, не увидев там ничего подобного, возбуждённо бросил:
— Ну пошли, что ли!
— Приключений искать на свою… эту самую, — добавил Лёлик и скептически поправил очки.
Скача горными парнокопытными между повсюду разбросанных гранитных валунов, мы спустились к подножию горы. До дороги тянулся неширокий луг, в центре которого стоял покосившийся заросший вьюнами каменный четырехгранный столб, плавно перетекавший в скульптурное изображение бородатой головы с классическими чертами.
— Никак, бог местный? — предположил Боба.
— Сейчас, сейчас!… — заторопился Лёлик, схватился за свой справочник, который он сжимал под мышкой, полистал страницы и торжественно проинформировал:
— Этот столб называется гермой. Ею отмечали свои владения. В смысле, отмечают… Это от имени Гермеса, — торопливо уточнил Лёлик, глядя недовольно на Раиса, который, щурясь скабрезно, начал было рассуждать на тему двуполых существ.
Раис недоверчиво хохотнул, а потом приподнято заорал, расчехоливая камеру:
