Народное мнение уже склонялось к тому, чтобы сделать сына Квинта и Сиянии царём вольсков, преемником Аттия Туллия. Так что решение Порции, видимо, было единственно разумным. Против прав отца на сына и мужа на жену вольски ничего не скажут, а отъезд Сиянии в дом Квинта воспримут как признание её полноправной законной супругой. В Риме Сияния имеет официальный статус: вольноотпущенница. Тем самым она не пользуется правами супруги и называется сожительницей, но зато сожитель тоже не имеет никаких прав на неё. Всё может происходить лишь по взаимному согласию.
Аттий встретил зятя на пороге своего дома. Дом, как и городские стены, был сложен из розового туфа. Этот мягкий камень вулканического происхождения в изобилии добывался в соседних горах. Честно говоря, дома вольской знати показались лучше построенными и более красивыми, чем римской. Город гармонировал с окружающей местностью, давно не ведал штурмов и грабежей, и поэтому выглядел как почти что построенный по плану, здания были не халупами-времянками, как большая часть в Риме, а прочно построенными обиталищами постоянных хозяев. Даже улицы были большей частью устланы камнями. Сточные канавы по их бокам явно служили лишь для дождевой воды, а не для нечистот.
После пира в семейном кругу Квинта проводили в предназначенный для него дом, а его учеников поселили в двух выходящих наружу помещениях этого же дома. Ученикам дали на ночь по рабыне, а Квинта наконец-то обняла Сияния. Вдруг она заплакала:
— Я так тосковала без тебя. Ты ведь опять уйдёшь, и неизвестно, когда вновь увидимся.
— Я возьму с собой сына.
— Я его не отпущу! Он — твоя кровь и моя плоть, твоя душа и моё тело!
— Я должен воспитать его как настоящего своего сына и преемника.
— А я его не отдам тебе и твоей Порции!
— Моё решение непреклонно. Я отец его, и имею все права.
— Тогда я побегу за твоей лошадью, пока ты не отдашь сына или пока не умру от усталости!
— Ты что, готова уйти из своей страны за сыном?
— За мужем и сыном готова!
— Тогда ты отправишься со мной и будешь жить на Склоне Волков. Готова?
Сияния ещё сильнее, но уже счастливыми слезами, расплакалась и обняла мужа.
— Аттий, отчим мой, говорил, что так может случиться. Вольски дадут за мной хорошее приданое. Мы объявим публично об этом?
— Объявим. Когда — решит Аттий.
И счастливая Сияния постепенно уснула на груди у мужа, прижимаясь к нему всем телом. Квинт забылся не сразу. «Нашёлся пророк-многожёнец!» — мысленно ругал он себя. — «Интересно, как всю эту историю в Риме воспримут? С чисто юридической стороны всё чисто: я имею право содержать вольноотпущенницу и усыновить ребёнка от неё. Но ведь этот царь Аппий наверняка такое скажет, что мне вновь выпутываться придётся. А каково будет на Склоне, когда там появятся две жены, бешено ревнующие друг друга?»
