— Поклоняйся наружно хоть сатане, но в душе люби Бога — и ты будешь чист перед Господом. Недаром сказано: ложь во спасение. На том свете святой Пётр разберётся, кто более свят: кто грешил для пользы общей, а кто ханжествовал ради погубления христианства, — так говорил лукавый Зосима.
Но говорил не всем. Только тем, к кому питал полное доверие. Афанасия он именно так напутствовал и даже упомянул об искуплении Господом всех грехов людских. А вот Дмитрию ничего такого не сказал. Тот был младшим и не столь искушённым, окончил он школу много позже Афанасия, когда её перевели в Замоскворечье.
В Твери Афанасий встретился с воеводой Борисом Захаровичем Бороздиным и с архиепископом Геннадием.
Кряжистый, густобровый воевода вид имел внушительный, суровый, а голос трубный, повелительный. Ему б московские рати водить. Внимательно прочитав письмо Ивана, сказал:
— Стало быть, надобно, чтобы ты тверским купцом стал. Добро, быть по сему. Представим тебя утеклецом из Москвы. Деньги на обзаведение имеются?
— Найдём.
— Чтобы в месную гильдию войти, надо пай внести пятьдесят рублей, лавку купить. Ряполовский с Квашниным хитро задумали: купечество тверское к Москве повернуть, купцы ныне — главная сила, им выгода нужна, а от Литвы аль Новгорода какая выгода? Новгородцы нашим с Ганзой торговать не велят, а Казимир пошлины не по-божески берег. Надысь наш караван в Крым ходил, дак его в Диком поле разбойные ногаи пограбили. Пора Твери под руку Москвы входить. Твой помощник где?
— На постоялом дворе оставил, там, где татарские палаты.
— В Затмацкой слободе, что ли? Ин добро. Пусть он остаётся в Твери, а сам езжай в Новгород. Вернёшься — будет у тебя лавка и приказчик добрый.
На том они и расстались.
Об архиепископе Геннадии князь Семён сказал Афанасию, что тот имеет желание стать митрополитом Руси после Зосимы. Судя по цветущему виду владыки, надеяться на митрополичью митру у него были основания. Но цель посещения Афанасием иерарха была не в упрочении влияния владыки Геннадия. Проведчику требовалось как можно больше узнать о ересях в Новгороде.
— Зачем тебе сие ведать? — недоумённо спросил архиепископ, прочтя письмо Ивана к нему с просьбой оказать содействие.
— Для дела, владыка.
— Гм. Какое же у тебя дело?
— Про то знает только государь всея Руси Иоанн! — строго сказал Афанасий, впервые назвав великого князя московского тем титулом, который только недавно начал входить в употребление.
Иерархи не любят с посторонними обсуждать запретное, тем более если ересь направлена не против церкви, а против пороков её служителей, а в особенности если еретиками являются сами же духовники. Архиепископ нахмурился, склонил голову в клобуке, жуя пухлыми красными губами, промолвил осуждающе:
