— Придётся тебе потерпеть, озорник.
Гигант в знак согласия закрыл глаза и хрипло вздохнул, чутьём доверяя человеку, у которого такие тёплые руки и ласковый голос. Старик вернулся в избушку, вынес туесок из берёзовой коры, наполненный пахучим мёдом, склянку с мазью, острый нож.
— Свежой, надысь собрал, — сообщил он, ставя туесок перед зверем, холмом возвышавшимся над крыльцом. — Откушай, озорник, медок тебе силы придаст.
Гигант жадно потянулся к густому золотистому яству, зачавкал, жмурясь и довольно пофыркивая.
— То-то, а прошлой осенью хотел омшанник раскатать, бедовой, пришлось тебя попужать. Чай недоволен был?
Бурый, понимая, о чём идёт речь, виновато прижимал уши, дружелюбно проворчал, не переставая чавкать, мол, бурчи, бурчи, только мёд не отнимай.
Телега со скарбом воинов тяжело переваливалась на ухабах, скрипела. Когда скрип становился пронзительным, Степан отпрукивал плотную приземистую лошадку, вынимал из-под сиденья корчажку с дёгтем, помазок, смазывал ось.
— Чудесник тот здесь недалече живе, — равнодушно сообщил он мимоходом. — Который с лешаем знается.
— Кудесник? — удивился Дмитрий. — Ведун, что ли?
— Ведун не ведун, хто их разбере. Народ молыт, старичина колдовство ведае.
— Како унюхали? Местной?
— Не-е, откудось прибрёл. Такой вражина... Все клепцы наши поломал. Злой, сотона, аки обр[18]! Наш поп к нему было наладился, так нехристь и близко подойти к себе не дал. Поп сказывал, будто на стену огняну наткнулся, индо борода затрешшала. Поп начал жило колдуна хрестить и молитву творить, а из жила через трубу столб огнянной вылетел. Поп и побег.
Афанасий спросил, как проехать к кудеснику.
— А вон в той лядине[19] тропочка! — Степан показал. — Суходол перейти, вниз к ручью и спущайтесь. Чуток поболе версты.
— Чародей-то страшной? — полюбопытствовал Дмитрий.
— Не-е, сказывают, кто чул, ни рожек, ни хвоста, обнакновеннай. Тока ходе быстро. На лошади не догонишь. Ежли повидать его хотите, то я вас в веске подожду. — Степан проворно взобрался на облучок, подобрал вожжи. — Веска тут недалече, за погорельным лесом. Н-но! — Он спешно уехал.
Всадники выбрались на тропу. Видно было, что по ней давно не ездили и не ходили, её густо застлал крупный нетронутый подорожник.
Ехать и на самом деле оказалось недалеко. Спустились к ручью, по берегам которого темнел ельник, пересекли суходол, выбрались из кустарника и оказались на полянке. На противоположном краю стояла избушка.
— Глянь-ка, Афонь! — бормотнул быстроглазый Дмитрий. — Старик-то и впрямь колдун!
