«И только Жаннет сидела как ни в чем ни бывало. Барабанила своими алыми ноготками по книжке любителя подземелий Всеволода Галльского и с усмешкой взирала на притихших пассажиров…».
Самолет ухнул вниз, задержался ненадолго и снова ухнул. Подобной лесенкой он опускал нас к далекой земле. Точно грузчик, встряхивающий на плечах мешок с картошкой. Хотя… Причем тут картошка?
Стремительно надвигающийся бетон с маху ударил по шасси, но они выдержали, и, облегченно выдохнув, пассажиры дружно зааплодировали. Мы приземлились.
Уже сходя с трапа, один из гоблинов, приветственно раскинул руки.
— Привет, страна бандерлогов! — заорал он. — Готовь пироги д’Артаньянам!
Мне захотелось швырнуть в него сумкой. Или ударить ребром ладони по шее. Все-таки мама Таня правильно настояла на секции карате, там я кое-чему научилась. До кирпичей еще не дошла, но яблоко уже разбивала. Хоть симиренко, хоть даже толстокожий джонатан. Короче, треснуть могла вполне качественно. Но я не треснула. Стиснув зубы, прошла мимо, а гоблин покосился разочарованно. Наверное, дурачок такой, ждал реакции. И не дождался.
«Жаннет процокала на высоких каблучках мимо сиплоголосого охламона и радостно улыбнулась. В аэропорту ее должны были встречать дорогие родители. Папочка Сережа и мачеха Галюня…»
Ни папочки, ни мачехи я в аэропорту не узрела. Вместо них меня встретил папин подчиненный Пьер (увы, не Ришар и не Безухов), который извиняющимся тенорком сообщил, что «мсье Серж с мадам Галья» укатили на подписание важного контракта в Канны. «Все так внезапно случилось, хотели успеть до праздника, но это такие деньги, такие деньги! Тем более в наши дни. Не всем ведь можно отказать, вы понимаете — vous comprenes? а тут богатые партнеры — да еще из Японии…» Словом, Пьера уполномочили «встретить, проводить и ввести в курс дела». Именно это он и делал, часто утирая лоб крапчатым платком и шумно отдуваясь. Я даже его пожалела. Он ведь понимал, как я должна злиться, но виноват-то был вовсе не он. И хотя уехали дорогие родители дня на три-четыре, но именно в эти дни должны были произойти главные события — во-первых, Новый год, а во-вторых, мой день варения. И пока Пьер мямлил что-то на своем ломанном русско-французском, я, отвернувшись, кусала губы.
«Жаннет с силой выдохнула воздух через плотно сжатые зубы и бедово тряхнула челкой. Ресницы дрогнули стрекозиными крыльями, улыбка озарило лицо, сердце забилось в прежнем невозмутимом ритме».
