Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь | страница 12

.

В этом тексте уже можно найти следы поклонения рыцарству, связанного с мифическим восприятием оружия, особенно мечей — их нарекали Жуайёзом, или Дюрандалем, или Эскалибуром — и торжественно передавали молодым правителям при посвящении в рыцари. Жоффруа на то время был еще князем без власти, «юношей»^>[51]; став графом, он не перестал ощущать себя рыцарем, о чем свидетельствует замечательная эмалированная надгробная плита в Мане, которой он хотел украсить свою могилу. Тот же самый Жоффруа однажды выразил свое сочувствие пленным рыцарям, своим врагам, но также собратьям по оружию в лоне рыцарства, законы которого побуждали к проявлениям солидарности, невзирая на социальные различия. Это событие произошло в 1150 г., всего лишь за семь лет до рождения Ричарда. Во время конфликта с пуатевинцами Жоффруа взял в плен четырех milites: он приказал Жосселену заточить их в своем замке Фонтен-Милон. Потом он о них забыл. В один день Жосселену удалось привлечь внимание графа к печальной судьбе этих пленных. Граф, могущественный сеньор, приказал их отмыть, одеть, накормить и отпустить на свободу, дав им даже лошадей. По этому случаю он произнес слова в истинно рыцарском духе, в которых можно заметить проявление солидарности, одновременно благородной и корыстной:

«Жестокосерден тот, кто не сочувствует своему собственному ремеслу. Коль мы рыцари (milites), то должны иметь сострадание к рыцарям, особенно к тем, кто беспомощен. Выпустите отсюда этих рыцарей, освободите их от оков, накормите их и вымойте, дайте им новую одежду, чтобы они могли сегодня сесть за один стол со мной»^>[52].

С такими предками не было ли предначертано Ричарду стать тем, кем он был при жизни и кем остался на века, королем-рыцарем? Мы попытаемся это показать в его биографии, первая часть которой расскажет о его роли в истории как принца и короля, а вторая часть продемонстрирует разные, порой противоречивые, стороны его деятельности, побудившие хронистов того времени сделать из Ричарда истинный образец рыцарства.

Мы сосредоточим свое внимание на нескольких основных проблемах. Какое влияние сказалось на его поведении — реальном или предполагаемом, какое влияние он испытал в период становления личности и формирования характера? Почему образ Ричарда — короля-рыцаря так быстро и так рано вытеснил все остальные, став практически единственной моделью для подражания? Почему Ричард добровольно выбрал для себя этот рыцарский образ и пропагандировал его, как бы мы сейчас сказали, «средствами массовой информации», используя для этого, возможно, ограниченные, но весьма действенные для того времени способы? И наконец, каково историческое и идеологическое значение выбора и успеха этого образа, оставшегося в исторической памяти и увековеченного легендой, основанного на рассказах и исторических документах, где правда и вымысел переплетаются самым непредсказуемым образом?