— Да, мне кажется, вы правы,— согласилась Мэри Рестарик,— пройдите же в дом. Вы пришли навестить моего дядю?
— Я явился нанести ему визит вежливости. Но я счастлив, миссис Рестарик, что получил вместе с тем возможность выразить и вам свое самое искреннее восхищение. Когда я встречаюсь с красотой, я отдаю ей должное!
Она засмеялась немного смущенно:
— Вы не должны расточать мне столько комплиментов.
Они вошли в дом через огромное французское окно-дверь. Пуаро объяснил:
— Мы встречались с вашим дядей в 1944.
— Бедняга за эти годы сильно состарился. Он почти ничего не слышит.
— Да, много воды утекло с тех пор. Возможно, он и позабыл про тот случай. Тогда решался вопрос промышленного шпионажа, как теперь говорят. На карту была поставлена судьба одного важного научного открытия. Но изобретательный сэр Родерик предложил один весьма остроумный план* который привел к желаемым результатам. Надеюсь, он охотно встретится со мной.
— Не сомневаюсь, что он будет в восторге. Сейчас жизнь у него скучная, “мне приходится много времени проводить в Лондоне. В настоящее время мы подыскиваем там подходящий дом.
Вздохнув, она добавила:
— Иногда немолодые люди бывают такими трудными.
— Верно,— согласился Пуаро,— я тоже частенько бываю трудным.
— Ну, что вы, месье Пуаро! Пожалуйста, не притворяйтесь, будто вы старик!
— Иногда мне это говорят в глаза... молодые девушки.
— Какая бестактность. Впрочем, наша дочка вполне может выкинуть подобное.
— У вас есть дочь, мадам?
— Да. Точнее, падчерица.
— Очень рад, что смогу с ней познакомиться,— внезапно заметил Пуаро.
— Боюсь, что это неосуществимо. Она сейчас в Лондоне. Она там работает.
— Да, сейчас все молодые девушки работают.
— От всех требуют какого-то «общественно полезного труда»,— сказала миссис Рестарик,— даже после того, как девушки выйдут замуж, их все время заставляют вернуться на работу в промышленность или же заниматься преподаванием.
— И вас, мадам, тоже заставляют к чему-то возвратиться?
— Нет. Я выросла в Важной Африке и приехала с мужем сюда сравнительно недавно. До сих пор мне многое представлялось весьма странным.
Она без всякого энтузиазма осмотрелась. По мнению Пуаро, комната была обставлена богато, но в ней не чувствовалось ничего личного. На стенах висели два портрета, это было единственное отступление от общепринятого стандарта «гостиной в зажиточном доме». На первом была изображена женщина с тонкими губами в сером вечернем платье. Затем висел портрет мужчины лет тридцати с гаком.
