— По всей вероятности, вашей дочери скучно в деревне?
— Да, она себя чувствует гораздо лучше в Лондоне. Здесь ей все не нравится.
Помолчав, она неохотно добавила:
— Я ей тоже не нравлюсь!
— Невозможно! — воскликнул Пуаро с французской вежливостью.
— Почему «невозможно»? Как мне кажется, такое часто случается. Взрослой девушке нелегко примириться с мачехой.
— Ваша дочь была очень привязана к родной матери?
— По всей вероятности. Трудная девушка... как и все девушки вообще.
Пуаро сказал со вздохом:
— В нынешнее время родители имеют гораздо меньше власти над детьми. Теперь не то, что было в прежние добрые времена.
— Да, к сожалению.
— Конечно, так говорить не полагается, но меня страшно возмущает, мадам, что современные девушки так неразборчивы при выборе своих... э... приятелей.
— В этом отношении Норма доставляет массу переживаний своему отцу. Но, как я считаю, мои наставления все равно ничего ей не дают. Люди в конечном счете должны обжечься хотя бы раз, чтобы научиться прислушиваться к советам более опытных родственников или друзей. Я должна провести вас наверх к дяде Родди, его апартаменты находятся на втором этаже.
Она пошла к выходу. Пуаро оглянулся. Скучное, даже мрачное помещение. Комната была без «характера», если не считать эти два портрета. Если судить по фасону женского платья, они написаны несколько лет назад. Если это первая миссис Рестарик, то Пуаро сильно сомневался, что она была милой особой.
На всякий случай он заметил:
— Какие превосходные портреты, мадам.
— Да. Они принадлежат кисти Лансберга.
— Лансберг? — Ага, это был прославленный, исключительно дорогой портретист, имя которого гремело лет двадцать назад. Его беспощадный натурализм сейчас вышел из моды, а после его смерти его практически забыли. Некоторые критики называли его творения фотоизображением платья, но Пуаро находил, что такая характеристика далека от объективности. Нет, почти в каждом из портретов художник выпячивал на первый план негативные черты своей модели, которые втайне выявил в ней.
Поднимаясь по лестнице, Мэри Рестарик сказала:
— Их только что привезли от реставраторов...
Она замолчала на полуфразе и остановилась, держась одной рукой за перила.
Над ними из-за поворота показалась фигура человека, стремившегося спуститься вниз. Фигура, казавшаяся удивительно неестественной, какой-то надуманной. Можно было подумать, что этот человек спешит на костюмированный бал. Во всяком случае, к этому дому он явно не подходил!
