Я тоже приветствовал его. Он приподнял свое сомбреро-сковородку.
— У нас тут не часто видишь новых людей. Я не имею в виду дни лихорадки — тогда их было много.
— Полагаю, что мы первые посетители за много дней,— осторожно сказал я.
— Нет, сегодня вы уже вторые.
Я садился в машину, когда услышал это. Возможно, эти слова не значили ничего. Во всяком случае, не стоило пренебрегать.
— Вы их запомнили?
Старик облизнулся и зачмокал своей сигаретой.
— Денежки никогда не помешают, да? — спросил я в упор.
— У меня их нет уже много недель, и они мне не помешают. Всякий раз, как у меня заводится доллар, моя благоверная...— Он улыбнулся глазами: — Знаешь сам, сынок, что такое жена.
Я согласно кивнул. Свернув в трубочку два доллара, я бросил их в его заскорузлую ладонь.
— За то, что вы хотите мне сказать.
— Спасибо, сынок. Итак, тут был высокий парень с седеющими усиками, аккуратно одетый. Похож на людей из Рино или Вегаса. У него, знаете ли, глаза блестят. Останавливался он тут, спрашивал много, но я не отвечал.— Старик сплюнул в дорожную пыль и продолжал: — Он был с приятелем. Жирным таким, с белой прядью в волосах.
Я пожал плечами. Я не знал такого — с белой прядью в волосах. Но тут было кое-что еще, Я спросил:
— Парень с блестящими глазами, он с легким загаром, начинает полнеть?
— Он загорелый, да. Но тут все такие. Я не заметил, насколько он полный, сынок. Но был еще и третий!
— Ого!
— Точно. Он спал на заднем сиденье. Среднего роста, одет чисто.
— Блондин?
— Да-да, верно. У него такое, знаешь, лицо, как у тебя, сынок. Видно, что издалека. Незагорелый, белый.
— А куда они отправились?
Он показал своим окурком
— Мы едем как раз в ту сторону.
— У них большой серый «меркури», может, трехлетней давности,— прошамкал старик.
— Спасибо.
— Это тебе спасибо, сынок.— Он посмотрел на доллары.
— Не раскури ими сигарету, отец,— посоветовал я.
— Не буду,— дружески кивнуло мне сомбреро.
Я вернулся к машине. Моя дама курила.
— В чем дело, Шенд?
— Старик говорит, что тут проехала машина с тремя людьми. Один из них как будто ваш супруг.
Она бросила взгляд на дорогу.
— А другие?
— Не уверен, но один, похоже, Улгрен. А третий — черт его знает! Толстый, с белой прядью в волосах.
Я смотрел на нее в упор, но она и бровью не повела.
— Что, по-вашему, это значит? — спросила она.
— Возможно, нам удастся это выяснить. Поезжайте.
Мы проехали прямо и, оставив город, стали подниматься вверх.
— Кто этот парень, стукнувший меня, когда вы строили мне глазки?
