— Да, да, да... Это письмо, что-то вроде письма. Оно было написано братом моего отца — Джеймсом Бартли Дрейком. Это его портрет там на стене под стеклом. Он умер в 1939 году — это было давно, мистер Шенд,— в восемьдесят шесть лет...
— Да?!
— Он был «серебряным королем», миллионером.
— Его называли Бонайза Джим Дрейк? Я что-то слышал о нем и его связях с Невадой.
— Таких людей теперь нет. Титан!
— Поиски привели меня к человеку по имени Мел Улгрен. Вы о нем слышали?
Она фыркнула:
— Эта фамилия мне ничего не говорит.
— Он убийца и вор из Рино.
Это было здорово сказано и произвело должное впечатление. Ее сосискообразные пальцы вдавились в ручку кресла, и, пискнув что-то невнятное, она стала послушной овечкой.
— Так же, как и вы, Улгрен уговаривал меня найти Бартли. С ним была девушка.
Я вкратце рассказал ей эту историю и спросил еще раз:
— Этот документ был очень ценным? И что делает его ценным? Только не говорите мне, что в письме план давным-давно заброшенной шахты.
Она улыбнулась холодно и высокомерно, словно ставя меня на место, где мне и надлежало пребывать в полном невежестве.
— Ваше любопытство и торопливость, а также ваши манеры провинциала как-нибудь сослужат вам плохую службу, мистер Шенд.— Она выплюнула эти слова и вновь сжала губы.
Я не отступал.
— Девушка, которую сегодня убили, была красива. Мне запомнились ее ресницы. У меня перед ней обязательства.
— У вас обязательства передо мной, мистер Шенд. Вы взялись найти моего сына. Эти люди, мистер Шенд,— девушка и какой-то Улгрен — я никогда не слышала о них прежде — меня мало волнуют.
— Вы знаете, что было в той пропавшей бумаге?
— Разумеется.
— Вы отказываете мне в доверии, а взамен требуете полной откровенности.
— Вы будете со мной откровенны. Вы не такой человек, чтобы идти на предательство. Хотелось бы, чтобы у моего сына была половина вашего достоинства.
— Не стоит тратить на меня ваши комплименты, миссис Дрейк.
Она пожала плечами.
— Я хочу, чтобы вы нашли моего сына и забрали у него назад это письмо.
— Если оно у него есть.
Она вздрогнула.
— Что это значит?
— Это значит, что, по всей вероятности, сначала ваш сын украл его, а затем Лорелея.
Глаза мамаши сверлили меня.
— Да,— сказала она тусклым басом.— Да, конечно, это верно, так все и случилось.
— Это очень возможно. Ваш сын сказал мне, что его жена украла у него двадцать пять тысяч долларов, но это потому, что он не хотел, чтобы я знал о письме Бонайзы. По его личному мнению, это письмо стоит этих денег. Истинную цену документа вы мне, к сожалению, не хотите открыть.
