— Возможно,— прошептала она.
— Откуда вы знаете, что я сам, в свою очередь, не попытаю счастья и не украду письмо?
— Я просто убеждена, что вы не сделаете этого, мистер Шенд.
Я уже вставал с кресла, как вдруг брякнул телефон. Это был старый аппарат далеких времен, и просто удивительно, что он вообще действовал — чувствовалось, бряканье стоило ему огромных усилий.
Я поднял трубку и собирался уже передать ее старухе, как вдруг узнал голос. Он звучал так же, как в тот день, когда он отправлял меня в Рино на поиски своей милой женушки. Но теперь гнева и возмущения в нем сильно поубавилось. Я много слышал испуганных голосов на своем веку, чтобы не понять в ту же секунду, что говорит смертельно боящийся чего-то человек.
— Дейл Шенд? Я был почти уверен, что вы у моей матери. Я звонил вам в контору, но там было пусто, потом в пансион. И вот звоню сюда. Хотел, чтобы матушка вас разыскала.
Я повернулся и быстро сказал:
— Миссис Дрейк — это ваш сын!
Мамаша выхватила трубку у меня из рук и выпрямилась. Поговорив некоторое время и посопев в трубку, она протянула ее мне. Выглядела она неважно.
— Где вы? — спросил я.
Он слегка заикался.
— Я в Рино... Я... должен был приехать. Здесь неприятности. Я думал, что справлюсь с ними сам, но не могу. Тут такое... Я хочу, чтобы вы приехали...
Я старался говорить быстро и четко:
— Вы знаете Мела Улгрена?
Он, по-моему, вскрикнул, потом сказал:
— До сих пор не знал. Он тут, в Рино... Я... Я...— Он замолчал.
— Откуда вы звоните?
— Из маленького отеля на Маунтан-бульваре... Приезжайте, приезжайте скорее...
— Хорошо. Я прилечу. И найду Улгрена, чтобы посадить его на электрический стул.
— Пожалуйста, Шенд.
Я слышал теперь только шепот. Потом он всхлипнул и бросил трубку.
Мамаша стояла рядом со мной и слышала весь разговор. Казалось, она превратилась в статую «Материнское горе». Мне стало жаль старуху.
— Я еду в аэропорт.
— Спасибо,— прошелестела она и заплакала, прижимая маленький кружевной платочек к лицу.— Зачем я хранила это? Зачем я это оставила? Господи...
Отель произвел на меня хорошее впечатление — деревянная веранда, большие окна, сумрачный холл с внушительным портье и лифтером — все мне понравилось. Около отеля была лужайка с тщательно подстриженной травой и стоянка автомашин. Их стояло там две: новенький сверкающий «плимут» и «студенбеккер».
В холле сидел портье, а рядом с ним — крашеная блондинка с длинными ногами, упакованными в джинсы. Разумеется, она заметила меня — она уж точно замечала все брюки в радиусе километра со дня окончания школы, что, вероятно, случилось где-то около сорок четвертого года.
